В этом году состоялась кругосветная экспедиция парусников Росрыболовства, посвященная 200-летию открытия Антарктиды и 75-летию Победы в Великой Отечественной войне. В многомесячном плавании участвовали фрегат «Паллада» и два барка — «Седов» и «Крузенштерн». Когда «Паллада» и «Седов» пришли во Владивосток, с их капитанами Николаем Зорченко и Евгением Ромашкиным встретилась корреспондент «РГ-Недели», чтобы узнать — каково это, в XXI веке ходить под парусами.
Кругосветка — серьезное испытание для любого моряка, а у вас в командах — необстрелянная молодежь, курсанты. Как они справились с поставленной задачей?
Николай Зорченко: Из-за эпидемии коронавируса «Палладе» запретили заходы в порт Маврикия, команда не смогла сойти на берег в Сингапуре, Брунее, Нагасаки. В итоге самый длительный переход продолжался 75 суток. Но бунтов на корабле не было.
Спустя несколько дней после нашего возвращения во Владивосток, я увидел, что курсанты уже вьются вокруг парусника. И меня это радует, потому что главная наша задача — приучить молодого человека к морю. Перед экспедицией мы интересовались у ребят, хотят ли они быть моряками? Треть хотела, треть сомневалась, остальные ничего не могли сказать. В конце кругосветки мы снова провели опрос. И только один человек ответил, что работа в море не для него.
Евгений Ромашкин: В плавании на паруснике парни 17 — 19 лет понимают, что без взаимопонимания, взаимоуважения, взаимовыручки в море никак! Не сможешь ты в одиночку катать парус. Только вместе, только сообща.
Когда курсант приходит на судно, все его внимание занимают высоченные мачты, а когда сходит на берег — жмет руку каждому члену экипажа. На днях мы провожали 35 кадетов в Калининград. Под марш «Прощание славянки» и три гудка «Седова» они сошли на берег. В слезах. Думаю, дома они будут рассказывать не о мачтах и парусах, а о людях.
Что, по вашему мнению, ребятам еще запомнилось?
Николай Зорченко: В Цусимском проливе, где 115 лет назад сошлись два флота — России и Японии, в трагическую дату мы вместе с «Седовым» почтили память русских моряков, возложив на воду венки. Для «Паллады» — это обязательный ритуал при прохождении Цусимы, мы проводили его уже более 50 раз. Курсанты всегда очень серьезно относятся к памятной церемонии. И не забудут ее.
Евгений Ромашкин: Иногда моряки спрашивают друг друга: «Сколько раз ты пересекал экватор?». Нашим подопечным предоставился уникальный шанс. Они могли проделать это неоднократно, потому что мы прошли несколько миль как раз по экватору. Сразу в двух полушариях развевался флаг России и звучал ее гимн.
В проливе Ла-Манш на нулевом меридиане для ребят устроили перетягивание каната. Таким образом мы как бы связывали всю Россию, ведь на судне собрались курсанты от Калининграда до Петропавловска-Камчатского, от Петербурга до Ейска. Это важные воспитательные моменты, которые запоминаются на всю жизнь.
Как встречали российские парусники в иностранных портах?
Евгений Ромашкин: В Лас-Пальмасе на Канарах желающих посетить судно было так много, что власти обратились к нам с просьбой задержаться на день — за их счет. Мы организовали там потрясающую выставку работ художника Павла Михайлова, который участвовал в плавании Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева. Его картины, изображающие Антарктиду, стали доказательством того, что русские моряки открыли новый континент.
В столице Уругвая Монтевидео за три дня «Седов» посетили 7,7 тысячи человек. Очередь в три-четыре ряда стояла от судна до проходной порта, а оттуда еще на две автобусные остановки.
Из Германии, Англии, Франции и других стран нам присылали письма, в которых восхищались экспедицией трех парусников.
Кульминацией плавания стала регата в Атлантике, в которой участвовали все три парусника. Что это дало курсантам?
Евгений Ромашкин: Конечно, это было уникальное зрелище: за день до старта мы подошли друг к другу на минимальную дистанцию — 60 метров. В центре «Седов» в полном вооружении — 35 парусов, справа «Крузенштерн», слева «Паллада». Экипажи видели лица друг друга, могли переговариваться. Нам предстояло пройти 200 миль.
Николай Зорченко: Начали-то мы неплохо. В 18 часов взяли старт — на море волнение 4 — 5 баллов, свежий ветер 12 — 14 метров в секунду. Примерно к часу ночи — брамсели долой, «Паллада» несла только три яруса марселей. К утру почувствовали, что и эти паруса лишние.
В третьем часу ночи, когда закончили гонку, штормило уже сильно, и на паруснике остались только нижние марселя. Скорость была высокая — 11 — 12 узлов. Мы въезжали на волны, похожие на горы. Они били через настройки, ломали леерные ограждения. Ветер порвал пять парусов, но потери мы не считали, главное было — удержаться. «Палладе», самой небольшой из трех парусников, досталось больше всех.
Признаюсь, я испугался. А курсанты, в первый раз попавшие в такую передрягу, рассказывали, что им было интересно. Они стояли за штурвалом, пристегнутые ремнем — глаза как блюдца, но в них читалась решимость оставаться на посту до конца. Вот так зеленые пацаны становятся настоящими моряками.
Капитан парусного судна сегодня «штучный товар». Чем вы отличаетесь от других моряков?
Евгений Ромашкин: Во-первых, судно, идущее в море только под парусами, нужно чувствовать. Во-вторых, мы сможем управлять танкером или сухогрузом, а вот капитан танкера барком или фрегатом — вряд ли.
Кстати, капитаны парусных судов знакомы между собой и поддерживают связь.
Андрей Перевозчиков, который 12 лет был капитаном «Седова», живет в Латвии. Благодаря ему в 1991 году, во время распада СССР, барк, приписанный к Риге, передали Мурманскому государственному техническому университету. Перед рейсом я отправил Перевозчикову большие морские часы. Он в ответ пожелал успеха экспедиции.
Петр Митрофанов был первым капитаном «Седова». По молодости лет я его не застал, но мы держали связь с сыном Митрофанова — Валентином. Ему я предложил дать нам в рейс вещь отца, который в кругосветке ни разу не был. Сын передал компас. 8 декабря 2019 года «Седов» вышел в рейс, и в тот же день я получил последнее сообщение от Валентина. Вскоре он ушел из жизни.
Умирая, капитан Митрофанов просил захоронить его прах в Бискайском заливе. Это было сделано. Несмотря на шторм, мы пришли в точку с нужными координатами, почтили минутой молчания память знаменитого капитана и, получается, привезли ему весть о смерти сына. И, казалось бы, связь «Седова» с семьей первого капитана оборвалась, но с адреса Валентина мне написал его сын.
Николай Зорченко: С захоронением праха Митрофанова в Бискайском заливе связана почти мистическая история. В 1992 году капсулу опустили в воду. После церемонии парусник продолжил путь, и спустя какое-то время моряки увидели в море фанерные коробки с сигаретами. Видимо где-то по пути вскрылся контейнер. Экипаж увидел в этом знак благодарности капитана, который при жизни был заядлым курильщиком.
Придя во Владивосток, команда «Седова» возложила цветы к памятнику Сергею Лазо. Что связывает корабль с героем Гражданской войны?
Евгений Ромашкин: «Седов» обязан своей долгой жизнью еще и Аде Лазо, внучке героя. Она спасла парусник от превращения в ресторан, сняв фильм «Кому нужны паруса». Посмотрите его, и вы узнаете, как идут под парусами, а значит, живут и дышат русские моряки.
