Когда заходит речь о тоннах золота в трюме затонувшего корабля, в воображении невольно возникают испанские галеоны, сокровища инков, конкистадоры и пираты. Однако в действительности самый большой клад, поднятый со дна моря, связан с историей не столь уж далекой. Рекордный вес драгоценного металла — 5,5 т — ушел под воду в самый разгар Второй мировой войны и был извлечен из морского плена четыре десятилетия спустя. Об этой полной драматизма истории наш сегодняшний рассказ…
Текст: Сергей Балакин
Глубокой апрельской ночью на рейде Ваенги (нынешний Североморск) возникло необычное для этого времени суток оживление. К борту английского крейсера «Эдинбург» подошли две баржи, полные автоматчиков в форме войск НКВД. Под усиленной охраной на борт крейсера подняли 93 деревянных ящика и перенесли их в снарядный погреб. Ящики были очень тяжелыми, что неудивительно: ведь в них находилось 465 слитков золота общим весом 5,5 т. А точнее, 5 534 603,9 грамма или 195 548 унций. Драгоценный груз требовалось доставить в США — в счет оплаты военных поставок Советскому Союзу.
О секретной миссии «Эдинбурга» знали только высокое советское начальство, да командир корабля кэптен Хью Фолкнер и находившийся здесь же контр-адмирал Стюарт Бонэм-Картер. Однако, оценивая дальнейший ход событий, неотступно преследует мысль о том, что для немцев эта операция не являлась тайной — иначе трудно объяснить то упорство, с которым они преследовали британский крейсер.
Вечером 28 апреля 1942 года «Эдинбург» вместе с эсминцами «Форсайт» и «Форестер» вышел в море. Утром следующего дня он присоединился к конвою QP-11 и вступил в его охранение. Корабли шли строго на север, чтобы обогнуть Норвегию как можно дальше от берега (и, соответственно, немецких аэродромов), по самой кромке льда. Всего в составе конвоя находились 13 транспортов, крейсер «Эдинбург», 6 английских эсминцев, 4 корвета и вооруженный траулер. Кроме того, до траверза острова Медвежий его должны были сопровождать советские эсминцы «Гремящий» и «Сокрушительный», а также английские тральщики.
Уже утром 29 апреля конвой был обнаружен немецким самолетом-разведчиком, а ровно через сутки с крейсера заметили следы выпущенных по нему торпед. Находившийся на борту «Эдинбурга» контр-адмирал Бонэм-Картер посчитал опасным следовать со скоростью транспортов и приказал выйти в голову каравана на расстояние 15 — 20 миль. Крейсер шел без эскорта широким противолодочным зигзагом со скоростью 18 — 19 узлов.
«Эдинбург» считался лучшим легким крейсером британского Королевского флота. Вошедший в строй летом 1939 года он имел мощное вооружение из двенадцати 152-мм и такого же числа 102-мм орудий, многочисленных зенитных автоматов, шести торпедных аппаратов и двух гидросамолетов. Полное водоизмещение достигало величины в 13 300 т, скорость на испытаниях превысила 32 узла. Борта корабля защищала 114-мм броня — более толстая, чем на любом другом английском крейсере, включая и тяжелые. Единственный «систершип» — однотипный «Белфаст» — после подрыва на немецкой магнитной мине в ноябре 1939 года уже полтора года находился в ремонте, и поэтому неудивительно, что «Эдинбург» в течение всей войны неизменно служил флагманским кораблем. В его послужном списке значились суровые «русские конвои», операции по поиску линкора «Бисмарк», поход на блокированную неприятелем Мальту.
…Командир немецкой подлодки U-456 капитан-лейтенант МаксМартин Тайхерт, обнаруживший одинокий крейсер, маневрировал в течение нескольких часов, пока ему подвернулся удобный момент. В 16:10 он с дистанции 1200 м дал трехторпедный залп. Две торпеды попали в цель: одна в центральную часть корпуса, вторая — в корму; соответственно в район 80-го и 253-го шпангоутов по правому борту. Оба взрыва прогремели почти одновременно, корабль сильно подбросило, тотчас же погас свет. Кормовая оконечность вместе с рулем и двумя винтами оторвалась и пошла ко дну; металлическая палуба позади 4-й башни задралась вверх. «Эдинбург» лишился хода и управления. Положение его сразу стало критическим.
Тем не менее экипаж энергично включился в борьбу за живучесть своего корабля. Аварийные партии действовали четко и слаженно. Поступление воды удалось локализовать, крен на правый борт уменьшили контрзатоплением отсеков и даже перетаскиванием тяжелых предметов. На сигнал о помощи откликнулись эсминцы из эскорта конвоя; между 17:30 и 18:30 к «Эдинбургу» подошли «Форсайт», «Форестер», «Гремящий» и «Сокрушительный». Правда, у советских эсминцев топливо было на исходе, и на рассвете 1 мая они ушли на заправку в Ваенгу.
Тем временем нацистская субмарина пыталась провести повторную атаку. Поначалу ее командир решил перестраховаться и после залпа увел лодку на глубину. По всплытии раненный крейсер был обнаружен на расстоянии около 2,5 мили, но время было упущено. Лодку отогнал эсминец «Форестер», едва не протаранив ее своим острым форштевнем.
Попытки буксировать «Эдинбург» эсминцами не увенчались успехом, зато поврежденный корабль сумел ввести в действие носовые турбины. С помощью передней пары винтов удалось дать ход около 3-х узлов. Вместо рулевого управления подали буксиры на эсминцы, которые удерживали крейсер на курсе. В ночь на 1 мая «Эдинбург» двинулся в обратный путь. До Мурманска было 250 миль, и для преодоления этого расстояния требовалось примерно 4 дня.
После полудня крейсер безуспешно атаковали торпедоносцы Люфтваффе. Хотя налет не причинил англичанам вреда, эсминцам пришлось отдать буксиры и вплотную заняться противовоздушной и противолодочной обороной своего флагмана. Лишь после 18:00, когда прибыл советский сторожевой корабль «Рубин», а за ним английские тральщики, движение крейсера возобновилось. К тому времени машинной команде удалось поднять давление пара в котлах и довести скорость «Эдинбурга» до 8 узлов.
Но гитлеровское командование не собиралось так просто упустить легкую добычу. На перехват крейсера устремились эсминцы «Герман Шёманн» (Z-7), Z-24 и Z-25, базировавшиеся в Северной Норвегии. Около 14:00 1 мая они наткнулись на суда конвоя QP-11. К тому времени караван охраняли лишь 4 старых слабо вооруженных эсминца и 4 корвета. Немецкие корабли, имевшие восемь 150-мм и пять 127-мм орудий (против шести 120-мм и четырех 102-мм у английских эсминцев), не смогли устоять перед соблазном нанести по транспортам смертельный удар.
Однако реализовать свое преимущество морякам Кригсмарине не удалось. Англичане отважно вступили в бой, умело маневрируя и ставя дымовые завесы. Почти четыре часа длилось сражение, немцы выпустили несколько сотен снарядов (только флагманский «Шёманн» 380 штук!) и 4 торпеды, но они смогли потопить всего один транспорт — советский пароход «Циолковский». В конце концов командующий немецкой группой капитан цур зее ШульцеХинрихс решил оставить конвой и направил свои корабли к «Эдинбургу» — благо, он только что получил радиограмму с подводной лодки, в которой указывались точные координаты поврежденного крейсера.
Встреча произошла ранним утром следующего дня. В 6:17 «Герман Шёманн» наткнулся на тральщик «Харриер» и сразу же открыл по нему огонь. Завязавшаяся перестрелка в условиях плохой видимости не принесла результатов, но позволила команде «Эдинбурга» приготовиться к бою. Поэтому, когда с крейсера увидели приближающийся вражеский эсминец, огонь был открыт без промедления. Первый же залп, сделанный 2-й башней, лег в 100 м от цели. «Герман Шёманн» резко увеличил скорость до 31 узла и начал ставить дымзавесу, но уже второй залп «Эдинбурга» дал два прямых попадания. Оба машинных отделения пронзили 152-мм снаряды, корабль окутался облаком пара и дыма. Торпеда, выпущенная эсминцем из носового аппарата, в цель не попала. «Шёманн» потерял ход, управление кораблем и почти всеми судовыми системами вышло из строя.
Надо отдать должное комендорам «Эдинбурга» — они показали высокое мастерство, несмотря на то, что система управления огнем крейсера была выведена из строя, кормовую 152-мм башню заклинило, а орудийные наводчики 1-й и 3-й башен не видели противника, поскольку их оптические приборы были забиты снегом. По врагу стреляла лишь 2-я башня — управление ее огнем велось с ходового мостика. При этом корабль шел 8-узловым ходом, описывая циркуляцию влево. Поразить врага вторым же залпом с дальности 2800 — 3000 м в таких условиях было очень непросто.
Тем временем в 6:48 в атаку вышли Z-24 и Z-25. «Эдинбург» сделал несколько залпов из 152мм и 102-мм орудий, но на сей раз ему не повезло. Одна из семи выпущенных торпед попала в левый борт в районе 86 — 108-го шпангоутов — напротив предыдущей пробоины по правому борту. Корабль сразу же получил крен в 12 градусов, многие внутренние помещения (носовое котельное отделение, погреба 3-й башни и другие) стремительно заполнялись водой и нефтью из поврежденных цистерн. Кэптен Фолкнер приказал застопорить турбины, а машинной команде подниматься наверх.
К крейсеру немедленно подошли тральщики; «Харриер» и «Госсамер» ошвартовались с обоих бортов, а «Хуссар» маневрировал поблизости, ставя дымовые завесы. Эсминцы «Форсайт» и «Форестер» ввязались в бой с Z-24 и Z-25, получили тяжелые повреждения, но в конце концов отогнали противника. Немцы отошли к агонизирующему «Герману Шёманну», сняли с него экипаж, а поврежденный эсминец подорвали глубинными бомбами. В 8:30 флагман гитлеровской группы «Арктика» пошел ко дну.
Однако ненадолго пережил свою жертву и «Эдинбург». Крен на левый борт, несмотря на предпринимаемые меры, продолжал увеличиваться. Адмирал БонэмКартер приказал Фолкнеру снимать с корабля экипаж. 440 человек перешли на «Госсамер», остальные 350 — на «Харриер». Последними крейсер покинули командир и контр-адмирал. 800-тонные тральщики оказались настолько перегруженными, что все личные вещи и ценное оборудование пришлось оставить на борту обреченного крейсера, с собой офицеры взяли только бинокли, вахтенный журнал и списки личного состава.
Чтобы как можно скорее продолжить путь (а основания спешить были: поврежденные эсминцы и перегруженные тральщики в случае встречи с неприятелем не имели никаких шансов спастись), Бонэм-Картер приказал добить дрейфующий «Эдинбург». «Харриер» с малой дистанции сделал 20 выстрелов в район ватерлинии, но никакого результата это не дало. Затем рядом с крейсером сбросили две серии из 24 глубинных бомб, установленных на малую глубину, — увы, опять без какого-либо эффекта. Тогда выполнить печальную миссию поручили эсминцу «Форсайт». С дистанции 1350 м была выпущена торпеда, попавшая в левый борт в районе второй трубы. Четвертый подводный взрыв стал для крейсера смертельным: в 8:52 он исчез под водой. «Эдинбург», демонстрируя «чистокровную породу» до конца, грациозно погрузился кормой в течение трех минут», так описывает этот драматический момент очевидец, шифровальщик крейсера Джон Кенни.
В ночь на 3 мая тральщики с экипажем погибшего корабля благополучно прибыли в Полярный. Позже английских моряков начали отправлять на родину. Но домой добрались не все. 10 человек из экипажа «Эдинбурга» через 12 дней нашли могилу на дне Баренцева моря вместе с крейсером «Тринидад» …
Гибель «Эдинбурга» вызвала у советских и английских адмиралов поток взаимных упреков. Англичане подчеркивали, что трагедия произошла в так называемой «зоне ответственности советского ВМФ» и, несмотря на это, Северный флот направил на помощь крейсеру всего лишь одну боевую единицу — сторожевик «Рубин». Особенные нарекания вызвал у британских моряков преждевременный уход «Гремящего» и «Сокрушительного» — их 130-мм пушки очень пригодились бы в бою с немецкими эсминцами. Раздосадованные англичане утверждали, что наши моряки спешили домой отметить первомайский праздник. Но в действительности, как уже упоминалось, причина кроется в другом: дальность плавания советских миноносцев была вдвое меньше проектной, и покинуть «Эдинбург» их заставила нехватка топлива.
В свою очередь, и наши военачальники обвиняли союзников во всех грехах. Командующий Северным флотом адмирал А.Г. Головко писал в своих мемуарах: «На крейсере было в исправности все, кроме руля и винтов. Имея солидное вооружение, к тому же защищенный другими кораблями, он мог постоять за себя. Тем не менее экипаж «Эдинбурга», когда крейсер был поврежден, покинул корабль, перейдя на подошедший к борту миноносец, причем не взяв ничего — ни личных вещей, ни ящиков с золотыми слитками». Такая оценка, мягко говоря, несправедлива. Действия экипажа английского крейсера заслуживают наивысшей оценки. Получив тяжелейшие повреждения, потеряв 57 человек убитыми и 23 ранеными, корабль до последнего третьего торпедного попадания сохранял боеспособность и даже уничтожил вражеский эсминец. Что же касается перегрузки золота на подошедшие корабли, то это было невозможно: бомбовый отсек, где оно хранилось, оказался мгновенно затопленным после взрыва самой первой торпеды.
…Прошло несколько лет, и информация о содержимом ящиков на борту погибшего крейсера перестала быть тайной. Первые сообщения о золоте появились в английской прессе сразу же после войны, а с 1950-х годов начались разговоры о его возможном подъеме. Но как это сделать? Корабль затонул на глубине в четверть километра. Кроме того, правительство Великобритании, дабы пресечь возможные претензии всяческих авантюристов, объявило «Эдинбург» военным захоронением (как-никак на нем покоились останки 57 моряков), и, следовательно, тот получал полную неприкосновенность.
Однако разработка проектов подъема золота не прекращалась. Наиболее преуспел в этом англичанин Кейт Джессоп. Будучи опытным водолазом, обслуживавшим буровые платформы в Северном море, он хорошо разбирался в подводной технике, а кроме того, обладал способностями историкаисследователя. Более 10 лет Джессоп собирал всевозможную (подчас противоречивую) информацию о последнем походе «Эдинбурга», пока в 1979 году не решился организовать поисковую экспедицию. Его партнером стала норвежская фирма «Столт-Нильсен». Хотя конкретных результатов экспедиция не принесла, но район поиска удалось обозначить довольно четко. Особенно ценным оказалось свидетельство капитана одного траулера: в его сеть попали обломки — похоже, с «Эдинбурга».
В следующем году Джессоп совместно с одной водолазной компанией из города Абердина создал собственную фирму «Джессоп мэрин рикавериз» (Jessop Marine Recoveries Ltd). Заинтригованные солидным кушем, в его проекте согласились участвовать известные корпорации — английская «Рэкал-Декка» и западногерманская ОSA. Первая обеспечила экспедицию электронным и гидроакустическим оборудованием, вторая предоставила поисковое судно «Дэмптор». К тому времени у Джессопа появились конкуренты: летом в районе гибели «Эдинбурга» работало судно «Дроксфорд» саутгемптонской компании «Рисдон-Бизли», но результаты его поиска остались неизвестны.
В начале мая 1981 года оснащенный по последнему слову техники «Дэмптор» отправился в Баренцево море. Ему сопутствовала удача: в первый же день поиска крейсер был обнаружен! «Эдинбург» лежал на левом борту на глубине 250 м. С помощью видеокамер удалось даже отснять небольшой фильм.
Поисковое судно вернулось в Киркинес, откуда Джессоп срочно вылетел в Москву, а оттуда — в Лондон. Итогом переговоров стало советско-британское соглашение, подписанное 5 мая. Стороны договорились, что фирма Джессопа несет все затраты по подъему золота сама и в случае неудачи никакой компенсации ей не полагается. Если же золото будет поднято, то, учитывая, что работы сопряжены со значительным риском, фирма «Джессоп мэрин рикавериз» получит 45% драгоценного металла.
Оставшиеся 55% должны быть поделены между СССР и Великобританией в пропорции примерно 2:1, так как Советский Союз еще в годы войны получил страховку в размере 32,32% от стоимости золота, выплаченную Британским бюро страхования от военных рисков. Соответственно, этот процент лежащего на дне драгоценного груза автоматически перешел в собственность англичан.
Отвечая на протесты ветеранов «русских конвоев», требовавших не беспокоить останки погибших моряков, Джессоп заявил, что подъем золота будет осуществлен через торпедную пробоину в правом борту и все остальные помещения крейсера останутся нетронутыми. В течение июня водолазы внимательно изучали внутренние отсеки однотипного «Белфаста», особенно в районе 80-го и 93-го шпангоутов.
В августе у экспедиции появилось новое судно «Стефанитурм», приобретенное фирмой OSA. Ранее оно обслуживало буровые платформы в Северном море, для чего было оснащено барокамерами на 10 водолазов, глубоководным колоколом, мощными лебедками и другим оборудованием.
Основные работы развернулись в сентябре. Попытка проникнуть в погреб с золотом через торпедную пробоину не увенчалась успехом — путь преграждали искореженные металлоконструкции и огромное количество проржавевших снарядов. Пришлось прорезать дополнительный лаз и искать путь к цели через топливные танки. Водолазы работали в чрезвычайно трудных условиях; многие из них жаловались на недомогание, что неудивительно — работы на такой глубине проводились впервые в истории.
Обнаружить первый 11,5-кг золотой слиток посчастливилось водолазу Джону Россье, уроженцу Зимбабве. Это случилось 16 сентября. Настроение участников операции резко повысилось, и они взялись за дело с удвоенной энергией. За три последующие недели удалось поднять на поверхность 431 слиток золота общим весом около 5,13 т (точнее 5 129 295,6 г). На борту судна находились представители ИНГОССТРАХА, фиксировавшие количество поднимаемого драгметалла.
На «Эдинбурге» оставалось еще 34 слитка, но ухудшение погоды и крайнее утомление водолазов заставили Джессопа 7 октября прекратить работы. Через день «Стефанитурм» прибыл в Мурманск. Общая стоимость извлеченного золота составила более 40 млн. фн. ст. Это абсолютный рекорд в истории поиска морских сокровищ.
Подъем со дна моря оставшихся ценностей удалось осуществить только через 5 лет. Хотя на борту крейсера оставалось еще 375 кг золота, консорциум Джессопа распался: его компаньоны посчитали, что предстоящие расходы могут не окупиться. В конце концов английский предприниматель продал советско-британский контракт своим конкурентам — фирме «Уорлтон-Уильямс».
28 августа 1986 года новое прекрасно оборудованное судно «Дипуотер-2» вышло из шотландского порта Питерхед и направилось в Баренцево море. В течение двух недель было найдено и поднято на поверхность 29 слитков. Последние 5 так и не нашли, хотя водолазы обшарили буквально каждый дюйм отсека. Куда они исчезли, осталось загадкой. Пришлось предположить, что при взрыве или опрокидывании крейсера они попали в соседние отсеки левого борта, где отыскать их среди разбросанных повсюду боеприпасов оказалось нереальным. Золото поделили прямо в море, в той же пропорции: 19 слитков перегрузили на прибывший в точку рандеву сторожевой корабль Северного флота «Резвый», а 10 остались на борту «Дипуотера-2», с которым судно и вернулось в свой родной борт 18 сентября. В одной из самых необычных глубоководных операций была поставлена точка.
…Сегодня в центре Лондона, напротив исторического Тауэра, можно увидеть не совсем обычный памятник. У набережной Темзы навечно застыл окрашенный в четырехцветный камуфляж внушительный боевой корабль. Это крейсер «Белфаст» — родной брат «Эдинбурга». В годы войны он принял эстафету у погибшего «систершипа»: участвовал в огненных «русских конвоях», неоднократно заходил в Кольский залив, позже поддерживал высадку союзных войск в Нормандии. Его звездным часом стал бой с линкором «Шарнхорст» в декабре 1943 года, закончившийся уничтожением гитлеровского сверхрейдера. Ныне «Белфаст» — единственный в Европе крупный артиллерийский корабль Второй мировой войны, установленный на вечную стоянку и сохраняющийся в качестве плавучего музея. В разместившейся на его борту экспозиции немало внимания уделено и «Эдинбургу» — кораблю, выполнившему свой долг до конца и волею судеб оказавшемуся в центре внимания средств массовой информации всего мира через четыре десятилетия после своей гибели.
