Рыболовный детектив. Маньяк, убивавший браконьеров, пойман, но мрачная тайна тихого лесного озера осталась неразгаданной. Инспектор Кременчук продолжает свое расследование и выходит на след загадочной группировки. Вот только финал этой истории для него самого оставляет больше вопросов, чем ответов.
Иллюстрации: Анастасия Зотова
Все имена и события являются художественным вымыслом. Любые совпадения случайны
Страх над озером. Часть 1
Продолжение
— Подсудимый Авдеев, вы признаетесь в том , что убили троих браконьеров на озере Ясном тепловозным шомполом, а затем покушались на убийство инспектора Кременчука? — Судья Ирина Елисеева, еще сохранившая свою привлекательность полноватая блондинка, задавала вопросы монотонным и никуда не спешащим голосом. Подсудимый Сергей Авдеев уже несколько раз подтвердил свои показания у следователя, так что ответ ничего не решал. Чистая формальность. Елисеева думала только над тем, сколько ему дать. Гособвинитель попросил 22 года. Хотя в кулуарах и сказал Елисеевой, что не расстроится, если она даст, к примеру, 17 лет. За три убийства и покушение. В конце концов, Авдеев же убивал не детей и не благообразных старушек. Браконьерскую шушеру. Не давали ему в свое время штрафовать их законно, вот он и возомнил себя Робин Гудом. Не дело это, конечно, но с моральной точки зрения бывший инспектор Авдеев не вызывал к себе какой-то праведной ненависти. Не давали ему работать, он озлобился, перегнул палку. Если бы бабушек шомполом протыкал, тогда 22, а этих…
— Скажем так, я не отрицаю эти обвинения, Ваша честь. — Авдеев хмуро посмотрел на судью. Та посмотрела на него поверх очков. Зато Семен Кременчук, сидевший в зале, выпрямился на своей тесной и неудобной скамейке и застыл в ожидании. Серега должен был сказать. Или нет, намекнуть на что-то, о чем Семен уже догадывался. Что не все просто было в этом деле. На следствии Авдеев брал все на себя. Сообщников у него не было, никто не знал, зачем он глухой ночью останавливал свой тепловоз посреди леса, зачем давал объявления в газете о покупке свежей рыбы, подманивая к себе браконьеров, и зачем убивал их при встрече, после того, как они демонстрировали ему только что пойманный сетями улов… И вот он уже не сознается на суде, а просто не отрицает. Разница есть. Семен был уверен, что эти слова сейчас адресовались не судье Ирине Елисеевой, а лично ему, уже начальнику отдела рыбоохраны Семену Кременчуку.
Его, разумеется, повысили после того, как молодой лейтенант Дорощенко рассказал, что именно Кременчук выследил неуловимого убийцу браконьеров. Нашлись в Управлении и деньги на долгожданную поездку с женой в Лондой. Супруга была счастлива и помимо классической программы в виде Тауэра, Биг-Бена, музея Шерлока Холмса и нескончаемой вереницы магазинов даже сама предложила Семену сходить на футбол. Они купили билеты на стадион «Эмирейтс» у какого-то спекулянта за 300 фунтов и посмотрели «Арсенал» — «Вест Бромвич». Но даже в Лондоне, при взгляде на мутные воды Темзы, Семена тянуло назад. И не в новое уютное кресло начальника, а на озеро Ясное, где два месяца назад разыгралась кровавая драма. Теперь был уже конец ноября. Убийства на озере прекратились, новых улик не нашли, но Семен помнил о той последней лодке и газете с роковым посланием, которое они обнаружили вместе с Гошей Паниным. Гоша после всех тех событий пил две недели. Порывался позвать Семена, но тот всегда находил предлог, чтобы отказаться. Не хотел снова ворошить те события. Хотя и чувствовал, что они снова вернутся в его беспокойную жизнь.
— Не отрицаете? Подсудимый, отвечайте словами вопроса! Вы признаетесь в содеянном?
— Хм… — Авдеев мельком посмотрел на Кременчука и, как тому показалось, слегка ухмыльнулся. — Будем считать, что признаюсь. Запишите в протоколе, что полностью признаю свою вину. Во всяком случае, пока не появятся новые факты и не будет доказано обратное.
— Вы что-то недоговариваете, подсудимый?! — Елисеева даже немного удивилась. — Вы хотите что-то добавить к своим показаниям?
— К показаниям нет, но… Это непростое дело… И непростое озеро. Там есть что-то, чего я не могу объяснить. Там был кто-то еще, понимаете?
— Не понимаю, подсудимый. Вы говорите о новых свидетелях?
— Я говорю лишь о том, что они могли там быть. Не знаю, какую они играли роль во всем этом и кто они вообще…
«Распереживался, — подумала Елисеева. — Сколько ему сейчас? Сорок три стукнет скоро. Ладно, дам 17, может, юбилей хоть на воле встретит. А то и по УДО выйдет. По таким статьям УДО, конечно, почти не дают, но мало ли, под амнистию попадет, хоть пару лет, да спишут. Сколько у меня сегодня еще дел? Два или три, кажется. Перекусить бы сбегать успеть».
— Ладно, подсудимый, вы хоть один факт можете привести?
— Могу. — Авдеев сделал паузу и жадно вдохнул: в суде топили от души. — Это было, когда произошло второе убийство. Я четко помнил, где я остановил тепловоз и вышел из него. Так вот, когда я вернулся, то тепловоза на месте не оказалось.
— А где он был? — Елисеева наивно, как-то по-девичьи подняла вверх плечи.
— В двухстах метрах от того места. Нет, он не укатился. Я четко помнил, что ставил его на «ручник», я всегда так делаю. Вернее, делал, — поправился Авдеев.
— Ну вы же не всегда на нем убивать ездили! — Елисеева даже улыбнулась, хотя и не должна была этого делать: не та ситуация. — Я понимаю, нервы, стресс, темная ночь. Могли действовать в состоянии аффекта, забыть про ручной тормоз.
— Даже если и забыл про тормоз… — Авдеев зажмурился, словно пытался вспомнить что-то очень важное. — Но как тогда тепловоз сам остановился?
— Видимо, там сначала был спуск, а потом начался подъем.
— Судья Елисеева не слишком разбиралась в устройстве железной дороги.
— Там всегда спуск, километра два дорога вниз идет, — еле слышно произнес Авдеев.
— Подсудимый, мы конечно, можем присоединить к делу ваши показания, но я бы не советовала этого делать. Какой смысл? В тепловозе есть только ваши отпечатки пальцев и вашего сменщика, а также технического проверяющего из депо.
— Да я понимаю, Ирина Константиновна, — примирительно сказал Авдеев. — Это я так, мысли вслух. Все в порядке. Я сознался, раскаялся, все рассказал.
«Точно, семнадцать, — решила Елисеева. — Может, все-таки крыша поехала, хоть его и признали на экспертизе полностью вменяемым. Или в СИЗО уже устал сидеть. Пора его на природу отправлять, в солнечную Мордовию или Читинскую область. Интересно даже, куда его определят. Потом у Машки из ФСИНа спрошу». Елисеева не хотела сейчас признаваться себе в том, что этот мужик, хоть и отправил троих на тот свет, вызывает у нее какое-то странное чувство жалости.
Кременчук вышел из зала сразу после приговора и озвученного срока в 17 лет. В голове у него тоже уже прокручивались мысли о знакомых из ФСИНа. Он понимал, что ему необходимо самому переговорить с Авдеевым без лишних ушей. После схватки у тепловоза у него такой возможности не было, а упоминать в зале суда какие-то неочевидные вещи Семен не хотел.
Ведь не было ни одного свидетеля убийств! Была только догадка и успешная охота на живца, в роли которого выступил сам Семен. И уж явно не Авдеев оставил Семену газету с подчеркнутым объявлением и обведенным заголовком «То, что скрывает вода».
На озере был еще некто, кто был в курсе ситуации. Возможно, был соучастником, а может, тоже вел свое расследование. И он адресовал Семену послание. Обвел то самое объявление, по которому Семену с Гошей и Дорощенко удалось поймать Авдеева. А заодно и обвел символический заголовок, давая понять, что дело еще не закончено. А может, и вовсе только начинается.
Семен неоднократно думал о том, кто мог быть автором этого послания. О самом деле знали очень многие, во всяком случае, о двух убийствах. О нем знали все грибники на турбазе, о нем знали в полиции и в рыбоохране, о нем знали жители всех окрестных деревень. Да что деревень! Благодаря телерепортажам знали вся область и вся страна. Кто угодно мог заинтересоваться и что-то раскопать. Но так, чтобы идти ноздря в ноздрю с Семеном? И зачем надо было рассказывать про убежавший тепловоз? Семен знал, конечно, что поезд может поехать сам по себе под горку, но уклон там если и был, то совсем незначительный. Значит, кто-то мог залезть в тепловоз и прокатиться на нем до поворота. Но зачем?
«Допустим, что это правда. Тогда надо искать человека, который был знаком с управлением тепловозом. Кто-то из коллег Авдеева, кто мог его в чем-то заподозрить? Но почему он не пошел до конца, особенно если разгадал это объявление в газете? А почему обведено именно «То, что скрывает вода»? Семен внимательно изучал тот номер. В нем были и другие двусмысленные заголовки, редактор явно отличался образным мышлением. «Кровавый спорт», например — милая статья про областные соревнования по кикбоксингу, которые закончились дракой стенка на стенку. Или «Секреты черных баронов» про местных цыган, торговавших всякой сомнительной недвижимостью. Но кто-то подчеркнул заголовок про воду. Что он хотел этим сказать? Что можно было найти под водой? Рыбу? Но что она могла бы рассказать Семену? Про тех, кто ее когда-то подкармливал? Этот клубок размотать в одиночку Семену было бы не по зубам. Полиция и не стала в нем ковыряться. Мало ли почему в озере Ясном оказалось так много рыбы, причем совершенно разнообразных видов, в том числе и деликатесных. Конечно, было бы интересно вычислить этого рыбовода. Семен машинально начинал прокручивать в уме своих коллег, но быстро отказался от этого. Текучка кадров до недавних пор была большой, народу в отрасли работает много, да и необязательно работать в отрасли. Тайную ферму мог организовать, к примеру, какой-нибудь владелец ресторана. Сначала для себя втихаря выращивал, потом и другим стал поставлять. Но это опять же было несколько лет назад. Во всяком случае, сейчас какого-то централизованного вылова не было. Убитые браконьеры ловили сами по себе. Или не сами?
Может, Гошу еще раз потрясти? Но что это даст? Сейчас на турбазе никого не осталось, ноябрь — мертвый сезон, грибники, небось, уже едят у себя дома свои запасы под водочку и с жареной картошечкой. Надо, кстати, перекусить, подумал Семен. На турбазах оживление будет только на новогодних каникулах, когда туда понаедут любители длительного пьянства на свежем воздухе. Вот тогда появится и парочка браконьеров с рыбкой, это к гадалке не ходи. Возможно, они будут ловить ее в Ясном. Хотя как? Озеро наверняка замерзнет. А может, и не замерзнет. С погодой нынче что-то странное творится, лето холодное было, а зима, может, наоборот, теплой будет.
Конечно, можно поймать одного-двух браконьеров, благо теперь Семен был начальником отдела и мог организовать спецоперацию на Ясном и других близлежащих озерах. Ну, допустим, они ему скажут, куда поставляют рыбу. А дальше что? Дело ограничится выписыванием штрафов, но вряд ли позволит продвинуться дальше.
Семен зашел в кафе в ста метрах от здания суда, взял кружку пива и принялся изучать меню. Рыбные блюда в нем были, но их было немного. Судак в кляре, шашлык из семги, креветки, кольца из кальмаров к пиву. Наверняка все привозное, закуплено на какой-нибудь оптовой базе в Твери и доставлено сюда.
— Э-э-э, ви на это нэ смотрите, да-а-а! — Официант Артур, если верить слегка помятому бейджику, где было написано его имя, оказался наблюдательным и сразу понял, что Семен интересуется рыбными яствами. — Ви через недэльку загляните, я вам такую рибку прэдложу, вах!
— А что будет через недельку? — Семен уже догадывался, что именно: свежий браконьерский завоз. Но почему через недельку? Откуда такой цикл?
— Товар придет, много риб разных, вкусных, свежих, только что из моря. Хэ, ну нэ из моря, а из рэк, озер рыбаки привезут.
— Ладно, зайду. — Семен сделал вид, что информация его не особо интересует. — А сейчас что есть к пиву? Соленое, вкусное?
— Ну так крэвэтки можем сварить, канэшна, а можем… — Артур заговорщицки подошел поближе.
— Икорка есть, осэтровая, висший сорт, свэжайшая.
Это было уже интересно, а главное, по профилю. Чистейшая браконьерщина. Но почему в такой дыре продают из-под полы черную икру? Сюда же вряд ли элитная публика заглядывает. Пообедать и за 300 рублей можно.
— И почем?
— Копэйки! — Артур рассмеялся. — Баночка 250 граммов всего за две тысячи отдам.
— Действительно дешево, — совершенно искренне удивился Семен. — А ложка сколько стоит? На пробу? Чайная! Если понравится, то я приду потом, возьму.
— Э-э-э… — Артур недоверчиво замялся, но потом отважился. — Рублей двэсти добавишь, принэсу ложку. Сам зачерпнешь из банки. Но только подождать придется минут пять. Ты, друг, пока пива попей.
Пять минут превратились в 15, значит, склад был не здесь, но все равно недалеко. Икра находилась в большом пластиковом корыте, что еще больше удивило Семена. В таких корытах обычно торговали красной икрой на развес, а тут черная — и такое небрежное хранение. Как будто ее много. Семен, не наглея, зачерпнул без горки. Настоящая! Осетр. Русский или сибирский, но не стерлядь и тем более не щука крашеная. И действительно свежая. Не перемороженная какая-нибудь. Семен часто выезжал на рейды и, что греха таить, немногие инспекторы отказывали себе в удовольствии попробовать контрафакт на вкус. Домой, правда, никогда не брал, стеснялся. К тому же все на виду, зачем подставляться? Но во вкусах икры Кременчук разбирался отменно.
— Ух ты! Откуда — не спрашиваю, не при исполнении. — Опасная шутка вырвалась сама собой, но Семен был в гражданском, прокатило. — А на Новый год взять можно? Килограмм?
— Для тэбя всэгда можно. — Артур осторожно улыбнулся. — Вот визитка, позвони дня за два-три, все сдэлаем.
Дня за два-три… Странно. Если икра есть на складе, то достаточно позвонить накануне. Если везти с Дальнего Востока, с Амура, то можно и не успеть. С Каспия уже, похоже, ничего и не привезешь. Откуда же они ее берут? И почему так спокойно предлагают незнакомым людям?
— Договорились! Да, впрочем, я загляну на неделе еще. Куплю банку за двушник, на работе угощу, может, еще кто возьмет потом. Много ее у тебя? — небрежно спросил Семен.
— Сколько надо, столько и сдэлаем, — невозмутимо ответил Артур.
Чаевые Семен ему оставил королевские. В Лондоне столько не оставлял.
*************
— Дорощенко, ты черную икру любишь? — На работе Семен решил пока ничего не рассказывать, а вот молодому следователю, который на днях получил капитанские погоны, решил довериться.
— Ни разу не пробовал, — честно ответил капитан, — но если угостишь…
— Угощу, но надо проследить за одним типом, узнать, откуда он ее берет.
— Так я и думал, что ты не успокоишься, — в трубке послышался смех. — Но ты сам понимаешь, в одиночку такие дела не делаются. Даже чайник хвост заметит. Придется взять пару ребят. Так что угощать придется всех.
— Ну, не проблема. Хотя там работы на день-два. Еще бы телефон его пробить, кому он звонить будет.
— С этим сейчас тяжелее, придется разрешение выбивать, Сысоева в известность ставить. Давай так: мы сначала последим, а потом уже звонками займемся, когда повод будет. Ну и товар.
Официанту Артуру Семен решил позвонить дня через три. За это время он успел зайти в депо и изучить тот самый тепловоз, на котором ездил Сергей Авдеев. Железнодорожники посмотрели на него как-то странно, но возражать не стали. Тепловоз как тепловоз. Старенький, чехословацкий, ближнемагистральный. Использовался либо как маневровый, либо для перевозки грузов на малые расстояния. Обслуживается одним машинистом. В кабине ничего особенного, никаких лишних предметов. Карта железных дорог совсем новая, два года назад отпечатали. Вот та самая колея, по которой ездил Авдеев: Бологое — деревня Лысая, 45 км, там рядом лесопилка. Никаких ответвлений на карте не было. Журнал рейсов. Вот почерк Авдеева, вот другой почерк. Когда выехал, когда приехал. Понятно, что никто это особо не проверяет. Что дальше-то? Семен осмотрел систему управления. Нет, все надежно, все исправно, тормоза в порядке. Электрика функционирует. Семен включил фары, выключил, вышел из кабины, обошел вокруг. Колеса малость ржавые, конечно. Но корпус еще ничего. Капитальный ремонт был семь лет назад. Ни одной зацепки. Вообще ни одной. Или что-то здесь все равно не так? Но что? Интуиция смутно что-то подсказывала, но Семен не мог расшифровать ее советов. Он вспомнил, как этот тепловоз с горящими глазами фар приближался к нему из темноты, и мурашки побежали у него по коже.
*************
— Слушай, Гоша, а тебе черную икру предлагали на твоей турбазе?
По тону вопроса Гоша Панин сразу понял, что темнить бессмысленно.
— Б-было дело. Раза три, н-н-наверное.
— А ты что? Взял или отказался? Только не ври!
— Отказался. П-п-правда, отказался. — В голосе Гоши даже послышались нотки обиды.
— А почему? Она же вкусная, свежая, дешевая.
— Я п-п-пробовал. Вкусная, да. Но для моих г-г-грибников все р-р-равно дороговато.
—А кто привозил? Знаешь? Можешь описать хотя бы?
— В-в-все три раза — р-р-разные люди. — Гоша задумался. — Один раз дед привозил какой-то. Старый уже, но ходит быстро, я даже удивился.
— Ну-ну, а другие?
— В д-д-другой раз пацан приходил, совсем молоденький, вежливый такой, образованный. На деревенских наших не похож. П-п-пиджачок, б-б-брючки, с сумкой такой деловой, в какой обычно бумаги н-н-носят.
— А еще кто?
— Н-н-не поверишь, ж-ж-женщина была. Такая, з-з-знаешь, состоятельная.
— Откуда ты знаешь, что состоятельная?
— Н-н-не кипятись. Одета хорошо, поделовому. К-к-костюм не дешевый, украшения. И, это, за рулем она б-б-была.
— На машине приезжала? Что хоть за машина? Номер, понятно, не запомнил.
— В том-то и странность. — Гоша нахмурился. — Она была на машине, я видел ключи в ее сумке, когда она ее открывала, чтобы икру мне показать. А вот саму машину оставила очень далеко от турбазы. Д-д-даже не перед шлагбаумом и не на автобусной остановке, а за поворотом. Километр, в общем, шла, если не б-б-больше.
— Значит, не хотела, чтобы видели номер, — сказал Кременчук. — Погоди, а с чего ты решил, что за поворотом?
— Мне г-г-грибник сказал один потом. Он ее сначала у меня видел, а потом видел, как она в машину садилась. К-к-красную какую-то. Марку не сказал, д-д-далеко было.
«Внимательный какой грибник», — подумал Семен. Ему сразу вспомнился альпинист с грибоварни. Видел, но издали. Откуда он мог увидеть? Там же лес кругом. С дерева если только. Ну ладно, это уже чересчур.
— Что еще можешь сказать про них? — Мне п-п-показалось, что все трое были знакомы между собой, — немного неуверенно произнес Гоша.
— Это еще каким боком ты понял? Икру в одинаковой таре показывали? Но это нормально. В синих таких банках, наверное.
— Н-н-не только. Дед, который первым приходил, начинал разговор как бы с чистого листа, спрашивал про т-т-турбазу, сколько народу бывает, кто приезжает, при деньгах ли. Следующий, который пацан, уже таких вопросов не задавал. Наоборот, рассказывал про маркетинг, про то, какой я рынок сбыта смогу организовать, что к-к-ко мне за икрой из Москвы ездить будут. Ну а баба эта вообще мне какую-то помощь обещала. Намеками, правда. Спрашивала, может, я еще одну-две т-т-турбазы хочу в районе открыть или в области.
— Когда это все было? До убийств браконьеров?
— Дед с пацаном до всей этой истории приходили. А баба — с месяц назад, то есть уже после.
— А мужик к тебе не приходил? Такой южный товарищ, черненький такой, лет 30 на вид, с характерным акцентом?
— Такого вообще не видел, — отрезал Гоша. — Знал бы, сказал. А ты его знаешь, что ли?
— Недавно познакомился, — уклончиво ответил Кременчук.
*************
— Я помню тэбя, брат. — Артур, казалось, ничуть не удивился звонку. — Сколько тебэ, только двэ баночки? Нэ проблэма, дорогой, приходи послэзавтра. К обеду все будэт, четырэ тысячи всего и только для тэбя.
Семен сдержанно, по-деловому поблагодарил и быстро попрощался.
Дорощенко не удалось найти людей для наружного наблюдения. Один на больничном, а второму он, по его же словам, не особо доверял. Молодой еще, шебутной какой-то, все в герои лезет.
«Каков поп, таков и приход», — чуть не вырвалось у Кременчука. Но он заставил сказать это про себя.
— Да не переживай, рыбоохрана. Официант твой, скорее всего, послезавтра с утра за товаром и поедет. Где он живет, я уже знаю. Никуда он не денется. А если ему в кафе привезут, то я потом прослежу за курьером, а ты спокойно иди и бери икорку. Вечерком можем у меня посидеть, под пол-литра ее и уговорим. Как олигархи, — засмеялся Дорощенко. — А если за ним два дня ходить будут, то может и неладное заметить.
— Тоже верно, — согласился Семен.
Послезавтра наступало медленно. Семен даже не выдержал и накануне разок прогулялся мимо кафе. Все тихо, народу внутри немного, одна машина у входа. Артура он не видел, вернее, не всматривался особо в окна. Напротив кафе был небольшой рыболовный магазинчик и навес со стройматериалами. Дорощенко наверняка будет там изображать покупателя. Или же сам зайдет в кафе ближе к обеду, если Артур будет на месте. Созваниваться с Артуром Семен дополнительно больше не будет, просто придет к оговоренному времени, да и все.
С утра все было тихо. Дорощенко коротко отзвонился. Сказал, что Артур вышел из дома в половине одиннадцатого и направился пешком на работу в кафе. По дороге никуда не заходил, ни с кем не общался, по сторонам не смотрел, не оборачивался и вообще вел себя совершенно спокойно и естественно. Что важно, в руках у него ничего не было. Конечно, две банки икры — груз небольшой. Можно и по карманам рассовать. Но в сумке или пакете было бы удобнее. Значит, скорее всего, икра у Артура не с собой, предположил Кременчук.
Как он и думал, Дорощенко оказался в рыболовном магазине и о чем-то оживленно беседовал с продавцом, отчаянно жестикулируя. К слежке сыщик подготовился основательно, не брился дня три, нацепил камуфляж и сапоги, чтобы сойти за рыбака из какой-нибудь отдаленной деревни. Заходить в магазин было рискованно, и Семен направился сразу в кафе. Часы показывали половину первого, но обед ведь понятие растяжимое. Артура не было видно. Ладно, может, еще рано.
Семен сел за свободный столик. Людей в зале было немного: двое мужиков у входа, молодая парочка у окна и какой-то подросток с ноутбуком — наверняка школу прогуливает. Через три минуты подошла официантка, немолодая брюнетка с внушительным бюстом. Положила на стол меню. Семен, с трудом скрывая напряжение, машинально ткнул пальцем в какие-то котлеты с макаронами, затем подумал и заказал еще кружку пива. В прошлый раз он этой официантки не видел.
Время тянулось нестерпимо медленно. Семен неторопливо съел невкусные котлеты, растянул пиво минут на 20, но Артур так и не появился. Мужики у входа доели и ушли, молодая парочка попросила счет, и только подросток продолжал увлеченно ковыряться в своем ноутбуке. Зашли новые посетители, тетка лет 50 и ее спутник, который выглядел лет на 10 моложе. Альфонс, что ли? Семен недовольно поморщился: он терпеть не мог таких типов. Обслуживать их вышла та же грудастая брюнетка. Колючий холодок пробежал по спине Семена, и он позвонил Дорощенко. Тот вошел уже через минуту и без стеснения уселся к нему за столик.
— Я видел, что ты зашел. Что-то не так? — Голос сыщика выдавал волнение.
— Не вижу его, — тихо сказал Семен. — Уже полчаса. Он точно никуда не выходил?
— Если только через черный ход какой-нибудь. Но там вроде нет черного хода. Я, конечно, не всегда видел входную дверь, когда разговаривал. Но тихо улизнуть он все равно не мог.
— Ладно, я сейчас поинтересуюсь, хотя это и глупо. — Семен прервал разговор, увидев приближающуюся к ним официантку.
— А Артур работает сегодня? — спросил он как можно небрежнее.
— С утра был, — слегка удивилась женщина, — да пропал куда-то. А он вам нужен?
— Да, хотел его повидать, мы с ним договаривались. — Семен в возбуждении встал из-за столика.
— А где он может быть?
— В подсобке, на кухне, может, в туалете. Да вы сами посмотрите, — развела она руками. — Хотя я только что с кухни и в подсобку заходила. Там нету. Да вот в туалете свет горит. Наверное, там. — Официантка махнула рукой в сторону маленькой двери, которая виднелась в нише по пути на кухню. Семен видел эту дверь все время. Из нее никто не выходил в течение получаса, но еле видимая полоска света под дверью говорила о том, что внутри кто-то есть.
— Капитан, в туалет быстро!
Дверь была закрыта, но лишь на шпингалет снаружи. Семена всегда интересовало, какой архитектурный умник придумал закрывать двери не только изнутри, но в данный момент дизайнерские подробности были уже не столь важны. В маленькой кабинке они сразу же увидели Артура, лежащего на полу. Его некогда красивые глаза смотрели в одну точку на потолке. Лужа крови и черное пятно на груди не оставляли сомнений в том, что икры сегодня купить не удастся…
*************
— С утра в кафе побывало человек десять-двенадцать. — Капитан Дорощенко быстро пришел в себя. — Может, и больше, я же говорю, что не всегда смотрел на дверь, иначе потерпевший мог меня заметить. Мест для наблюдений не так много, вокруг частные владения, заборы. Не залезать же на чужой участок! Так что смотрел из рыболовного магазина, ну и на склад стройматериалов заходил, но оттуда не так хорошо все просматривается. Все приходили пешком, машин не было. Да тут и парковаться особо негде. Максимум две машины на пятачок перед входом влезут. И потом, Артур Степанян пришел на работу не к самому открытию. Кафе уже работало минут 20, так что кто-то мог быть внутри.
Допрос грудастой официантки Зины практически ничего не дал. Она работает относительно недавно, всего три недели, и, разумеется, немедленно уволится. Пришла первой на работу, поздоровалась с Артуром, когда он появился. Он обслуживал двоих мужиков у входа и, кажется, еще кого-то до этого. Нет, ни с кем долго не разговаривал, хотя все может быть. Она принесла два кофе этому школьнику, который сидит здесь с утра. Он, кстати, не первый раз здесь. Зовут Тимофеем, если не врет. Еще были две женщины, кажется, бухгалтерши из местной налоговой, они почти каждый день сюда ходят. Из суда кто-то заходил, это рядом, сюда забегают перекусить между заседаниями. Кто еще здесь работает? На кухне — Сергей Михалыч, повар, до обеда он один, а в обед приходит его супруга Елизавета Петровна, она ему помогает. Еще есть посудомойка и уборщица Гюзель, она здесь давно. Женщина, мягко говоря, немногословная. Кто владелец? Некий Гинтарас, прибалт, кажется, литовец. Во всяком случае, он ее принимал на работу. С тех пор она его видела раза два. Выручку она всю сдавала Артуру, что с ней дальше происходило, не знает. Зарплату еще не получала здесь. Обещали 15 тысяч, ну и чаевые. Их за три недели набралось тысяч шесть. Негусто, но это и не лучшее кафе в городе. В лучших заведениях мест нет.
— Ну ясно. — Кременчук находился в подавленном состоянии. Убийство произошло прямо у него под носом, возможно, за пять минут до его прихода, а у него нет никаких зацепок. На кухне наверняка ничего не видели и не слышали. Камер наблюдения, разумеется, в кафе тоже нет. Есть, правда, некий Гинтарас, с которым наверняка захотят пообщаться Дорощенко и его коллеги. Связано ли убийство с его визитом и закупкой икры? Этот вопрос сейчас для Семена был главным. Ведь кто-то мог узнать о закупке и предотвратить ее. Хотя зачем надо было убивать Артура? Достаточно было просто отобрать икру. А Артур сказал бы ему, Семену, что сделки не будет, что товар не привезли, или что он вообще пошутил или передумал. А тут труп в туалете. Икры, кстати, при нем не оказалось, равно, как и не обнаружили ее во время обыска. Была ли она вообще? Но ведь он ее пробовал, это была самая настоящая осетровая икра, свежайшая, и Артуру потребовалось 15 минут, чтобы за ней сбегать. Стоп, 15 минут — это пять минут туда, пять обратно и примерно пять минут на месте, чтобы взять эту икру. Значит, и склад где-то рядом. Достаточно просто засечь время и пройтись по улицам в разные стороны. Хотя нет, одернул себя Семен. Склад может быть в любом доме или квартире. Ладно, сначала посмотрим, что полиция раскопает.
*************
— Почти ничего. — Дорощенко выглядел растерянно. — Нашли этого Гинтараса. Литовец, 37 лет, у него железное алиби. Играл в бильярд на привокзальной площади. Его видело человек шесть-семь.
— А не рановато в бильярд по утрам-то?
— Там завсегдатаи собираются, и этот Гинтарас там часто играл. Рубились в «американку». По маленькой, рублей по 500 за партию. Бильярдная маленькая, всего два стола, все на виду друг у друга. Так вот, свидетели утверждают, что Гинтарас никуда не отлучался с 10 утра до двух часов дня. Мы его и нашли там в начале третьего.
— Он был напуган? Взволнован?
— Скорее, расстроен. Артур у него не столько официантом был, сколько управляющим. Он и выручку этому Гинтарасу относил в бильярдную каждые три дня.
— А тот ее проигрывал, видимо. — Семен задумался. — А что с посетителями в кафе? Там же один зал всего. Артура убили в туалете, это очевидно. Значит, он зашел туда с кем-то из посетителей. Неужели никто ничего не видел?
— Мы не всех посетителей нашли, это очевидно. Возможно, среди тех, кого не нашли, был и убийца. К тому же не факт, что они зашли вдвоем. Сначала мог зайти один, а затем и второй.
— А зачем в туалет?
— Может, для того, чтобы что-то передать. Может, ту же икру?
— Нет, за икрой Артур сходил бы сам. Это место в пяти минутах ходьбы от кафе.
— От кафе до бильярдной тоже пять минут! — Дорощенко аж подпрыгнул от такого предположения. — А ведь бильярдную мы не обыскивали!
Бильярдная оказалась маленьким, отдельно стоящим домиком совсем рядом с железнодорожными путями. Раньше в ней было какое-то хозяйственное помещение железной дороги. Потом местный железнодорожный начальник лет 30 назад решил поставить там пару столов.
— А здесь что? — Кременчук обратил внимание на крошечную комнатку рядом с основным залом.
— Что-то типа кабинета. Для администратора, или маркера.
— На замок посмотри!
— Да, хороший, новый.
— В отличие от всего остального. — Семен показал на столы с потертым сукном, кии со сбитыми нашлепками, потрескавшуюся доску, на которой мелом записывали счет в партиях.
— Думаешь, здесь что-то хранили?
— Могли. — Семен выразительно посмотрел на пустое место рядом со столиком администратора. — Смотри, везде на полу пыль, а тут нет. Как будто что-то стояло или лежало. Что вы сделали с этим Гинтарасом?
— Отпустили, улик-то против него никаких.
По базе пробили: обычный предприниматель, у него еще одно кафе в Торжке, кажется. Женат на сотруднице местной налоговой Раисе Журавлевой.
— Хорошо устроился, — пробормотал Семен. — Но это правильно, что отпустили. Кременчук о чем-то надолго задумался.
*************
— Гошан, а ты вообще местный? В смысле здесь родился?
— Н-н-ну да, в Бологом. — Безволосый начальник турбазы был рад увидеться с Семеном и опрокинуть с ним по рюмке своей фирменной черничной настойки. — А ты это к чему?
— Понимаешь, я никак не могу понять, какую роль здесь играет железная дорога. Не Москва — Петербург, разумеется, а эта одноколейка. По ней тут катаются убийцы, тепловозы живут своей жизнью, возле станции — склады с черной икрой. Когда построили, Гошан, не помнишь?
— К-к-кажется, в восьмидесятые.
— А зачем ее построили, тебе не приходило в голову? Связать Бологое с какой-то деревней? Там и по пути остановок раз-два и обчелся. А автомобильная дорога там есть?
— Ну да, есть. И автобус в деревню Лысую ходит. Раза два в день примерно.
— Тогда зачем строить туда же железную дорогу?
Понятно, что в Союзе деньги не считали. Но это же абсурдно! Ты когда-нибудь ездил по ней?
— Н-н-никогда.
— Вот мы с тобой и поедем, — тихо сказал Семен.
— На том самом тепловозе.
— А к-к-кто будет м-м-машинистом?
— Я! — Кременчук извлек из кармана маленькую книжку, на которой было написано «Инструкция по управлению тепловозом».
— Я учился водить трамвай в Твери. Правда, давно, но не думаю, что это намного сложнее. Завтра на рассвете поедем. Дорощенко уже договорился в депо.
— А м-м-может, нормального машиниста возьмем?
— А я что, идиот, что ли, по-твоему? Боюсь, что мы можем увидеть там такое, что посторонним видеть ни к чему.
— На рассвете-то зачем?
— В темноте нельзя. Иначе не увидим того, что нам нужно. Днем тоже нельзя: слишком много народу. Мы отъедем от города часов в шесть-семь утра, затем встанем, подождем, когда будет светло, и тогда поедем дальше.
По дороге к вокзалу Семена не покидало странное чувство. Когда он ловил серийного убийцу Авдеева, то приблизительно знал, чего ожидать. Теперь он шел на свидание с неизвестностью, которая могла оказаться абсолютно любой. Железную дорогу строили не просто так, она несла в себе какой-то тайный смысл, и, разгадав его, Семен мог разгадать и все остальное, о чем его намеками предупреждал и Сергей Авдеев, с которым теперь поговоришь не скоро. Его уже отправили по этапу куда-то на север.
Интересно, почему он не рассказал ничего на суде? Боялся, что не поверят? Или, наоборот, это могло только усугубить его вину? Хотя и так три трупа, куда уж усугублять. Семену не давал покоя один предмет, который он недавно видел, но не обратил на него внимания. Вернее, обратил, но не придал ему должного значения. Что-то с ним было не так. Он так же выделялся на общем фоне, как новенький замок на двери администратора в бильярдной. Кстати, самого администратора в последнее время никто не видел. Его функции по совместительству выполнял путевой обходчик Михеич, но в последнюю неделю и он куда-то пропал. Впрочем, ключи от бильярдной были почти у всех завсегдатаев, и неудобства никто не испытывал. Плата за игру была чисто символической, и никаких бухгалтерских бумаг в бильярдной никогда не водилось.
Тепловоз медленно отъехал от города по боковому пути. Когда за очередным поворотом скрылись последние дома, Семен сбавил скорость и остановился. Запасливый Дорощенко достал термос с бутербродами и организовал завтрак. За окнами кабины постепенно занимался рассвет.
— Поехали! Теперь будем смотреть. Ты налево, а ты направо, — скомандовал Кременчук.
— И что мы должны высматривать? — поинтересовался Гоша.
— Нечто необычное, спрятанное от чужих глаз. Тепловоз плавно набирал ход.
— А вы заметили, как тихо едет тепловоз? Даже стука колес не слышно.
— Я вообще первый раз в кабине еду. — Дорощенко недоуменно пожал плечами.
— Да вы вперед посмотрите. Видите, какие рельсы? Длинные, чуть ли не по 50 метров секции. Без стыков, поэтому и не трясет. А шпалы какие? Бетонные, толстые, прочные. Где вы видели одноколейку в таком превосходном состоянии? А ведь ее строили в восьмидесятые, когда не было ни «Сапсанов», ни вообще какого-то скоростного движения, и шпалы деревянные клали, как правило. Уж тем более на таких одноколейках.
Они медленно подъезжали к озеру Ясному, и Семен не смог не бросить взгляд на чернеющие вдали воды, на которых серебрились барашки осенних волн.
— Вот тут мы встретились с Авдеевым, и где-то здесь у него уехал этот самый тепловоз.
— П-п-предлагаешь остановиться и посмотреть? — Гоша поежился.
— Не сейчас. К тому же я почти уверен, что тепловоз укатил не по своей воле. Он для чего-то срочно потребовался. Его угнали, потом вернули обратно, но в темноте не запомнили место, поэтому и остановились в двухстах метрах.
— Здесь что-то не вяжется. — Дорощенко напряженно смотрел на величественные сосны, которые, покачиваясь, проплывали мимо. — Выходит, кто-то изначально знал, чем занимается Авдеев, но не мешал ему. Для чего? Чтобы шантажировать?
— Скоро узнаем. — Семен, закусив губу, вглядывался в тусклые нити рельсов. Они ехали со скоростью примерно 20 километров в час, медленно огибая озеро. Ничего интересного, кругом только лес и небольшие болотца, которые образовались после недавних дождей. И ни души вокруг.
— Ни одного моста или даже крохотной эстакады, — пробормотал Семен. — Хотя вон речка какая-то вдалеке, вот ручей. Но как будто какая-то заботливая рука нарочно отводила водные преграды от железнодорожного полотна. Каждый поворот колеи, казалось, был аккуратно вычерчен мудрым проектировщиком.
— Стойте! — Семен скомандовал это всем, но в действительности — самому себе. Рука рефлекторно дернула тормоз, и тепловоз остановился как вкопанный. Гоша с Дорощенко чертыхнулись, но время успели схватиться за поручни в кабине. — Что это?
Впереди была стрелка. Еле видимые пути, забросанные еловыми ветками, уходили куда-то вбок, в сторону озера, и сразу же терялись за деревьями.
— Выходим! Вот то, что нам нужно.
Дорощенко нагнулся посмотреть на еловые ветки. Они были довольно свежими и не успели засохнуть.
— Ага! Вон! — Он указал на молодые елки вдали, у которых были спилены верхушки. Кому-то не хотелось, чтобы об этой колее узнали.
— Я взял с собой карту железных дорог области. Она совсем новая, переиздана два года назад. Именно она не давала мне покоя, когда я ее в первый раз увидел в кабине этого тепловоза. — Семен покрутил в руках сложенный в несколько раз атлас. — За последние пять лет здесь никаких железных дорог не строили. Зачем надо было переиздавать карту? Только затем, чтобы стереть на ней это ответвление, которое, видимо, было на старой карте. Я об этом догадывался, поэтому и решил прокатиться вместе с вами. Теперь посмотрим, куда ведет эта колея.
Через 50 метров уложенный на рельсы и шпалы еловый лапник перестал хрустеть под ногами, и Семен с приятелями снова увидели железную дорогу. Теперь шпалы были намертво забетонированы. Лес внезапно закончился, и начался большой луг. Выглядел он как-то неестественно. Казалось, что он тоже рукотворный, как будто здесь нарочно вырубили все деревья и выкорчевали пни. Деревца, правда, уже снова начали кое-где вырастать, и от этого вырубка казалась еще более странной. Затем снова пошел лесной массив.
— Вы еще не поняли? — Кременчук усмехнулся. — Это железнодорожная колея для ракетного поезда. Только ради этого ее делали такой прочной. Чтобы выдерживала огромный вес. Слышали про такие поезда?
— С-с-слышали. — Гошан удивленно посмотрел на Семена. — Но поезда-то тут нет.
— Разумеется. Их все должны были утилизовать по соглашению с американцами. Хотя вещь замечательная. Едет такая штуковина, замаскированная под рефрижератор. Со спутника и не поймешь, что это за поезд. Обычный холодильник или передвижная установка с ядерным оружием. К тому же это мобильная цель, ее не разнесешь, как стационарную подземную шахту. Пока прицелишься, пока ракету запустишь, поезд километров на 30 уедет. Вот этот луг сделали как стартовую площадку. Отсюда можно стрелять, а в лесу — прятаться, из космоса не увидишь. Территория наверняка была огорожена, но думаю, что местные обо всем знали.
— Я в-в-вот н-н-не знал. — Гошан обиженно пожал плечами.
— Это неважно. Я сам должен был со стариками в деревнях поговорить. Да и ты тоже. — Семен укоризненно глянул на Дорощенко.
— Но ведь ветка и сейчас используется. — Капитан выглядел слегка испуганным.
— Используется, — кивнул Кременчук. — Рельсы сверху не покрыты ржавчиной, как это бывает на заброшенной дороге. И самое главное, что через 200 метров озеро. А я что-то не вижу тупика, хотя он давно уже должен быть. Смотрите!
Впереди был низенький кирпичный сарай, в который и упирались рельсы. От заросшей мхом крыши отходили какие-то провода.
— Я так и думал. Там наверняка тоннель, который ведет под озеро. — Кременчук даже присел и перешел на шепот. — Глупо оставлять ракетный поезд в лесу, а в обычное депо его не поставишь.
— А где вход-то? — Гоша перестал заикаться, что с ним случалось только в моменты очень сильного возбуждения.
— Вон он, прикрыт деревьями. Елки просто прислонили ко входу в тоннель.
— Я знал, что это мне пригодится. — Дорощенко осторожно вынул из куртки табельный макаров. — Каждый раз, когда с тобой, Кременчук, куда-то езжу, мы попадаем в мрачную историю.
— Молодец, — шепотом сказал Семен. — Там наверняка кто-то есть. — Он пальцем показал на окурок, втоптанный в мох. — Довольно свежий. А вон еще один.
Они бесшумно подошли к тоннелю и заглянули в зияющую черноту провала.
— Фонаря нет, в кабине остался! — Семен еле слышно выругался.
— Н-н-ничего, у меня есть газета и зажигалка. — Гоша подобрал палку, обмотал ее газетой и поджег. Факел получился так себе, но Семен бесстрашно шагнул вперед. Они прошли метров тридцать, когда факел стал гаснуть, и тут Кременчук заметил в тоннеле едва заметную боковую дверь. Рельсы туда не уходили.
— За мной! — Он аккуратно толкнул стальную дверь, и она поддалась. Все трое внезапно охнули и замерли, ослепленные ярким искусственным светом и тем зрелищем, что предстало, как в сказке, перед их глазами. Они оказались в огромном зале с низкими потолками, к которым были прикреплены прожекторы. Все помещение было уставлено гигантскими чанами и бассейнами, где радостно плескалось что-то живое.
— В-в-вот оно что! — Гоша присвистнул от удивления. — Это ж гигантская рыбная ферма, прямо под озером! Вот икра откуда! — Он заглянул в один из бассейнов, где плавали царственные осетры внушительных размеров.
— Семь лет назад было громкое дело. — Семен даже забыл о потенциальной опасности, которая им могла здесь угрожать. — В соседней области сразу на двух рыбзаводах погибли маточные стада осетров. Вернее, по бумагам погибли. От болезни какой-то заразной. Тогда все удивлялись, комиссии из Москвы приезжали, ничего не нашли. Рыбу всю сожгли, как им сказали, чтобы здоровых особей не заразить. Ну, москвичи акт составили и уехали. А осетры вот, оказывается, где.
Пораженные скрытым от лишних глаз великолепием, они медленно осматривали акваферму последнего поколения. Здесь все было автоматизировано: кормушки, датчики, над каждым чаном стояли видеокамеры.
— Наверняка тут был какой-нибудь резервный командный пункт. — Семен оценивал размеры помещения. В подтверждение его слов на стене одиноко висела пожелтевшая от времени и сырости карта мира, где на большой территории, выделенной красным цветом, гордо красовались буквы «СССР».
— Даже холодильники у них есть. — Дорощенко кивнул на два больших белых шкафа в углу.
— Современные, импортные, почти новые. — Семен одобрительно покачал головой. — Осталось только понять, где хозяева и кто они. Хотя я уже, кажется, догадываюсь.
— М-м-может, убежали? — с надеждой спросил Гоша.
— Скорее, мы просто с ними разминулись. Они услышали шум тепловоза и пошли встречать гостей. Скоро вернутся. А вот и они. Сюда давайте, живей!
Кременчук с Гошей и Дорощенко, пригнувшись, спрятались за одним из бассейнов. Семен даже опустился на колени и сквозь еле видимые просветы между чанами стал наблюдать за входом. Тихо лязгнула входная дверь, и две пары ног, осторожно переступая, начали обход фермы, то пропадая, то вновь появляясь в поле зрения Семена. Вот они обошли один чан, другой, дальше тянуть было нельзя. Семен глазами показал Дорощенко на его пистолет.
— Полиция! Руки за голову! Лицом к стене! — Дорощенко явно тренировался в произношении этих фраз. Двое вошедших замерли на месте, и у одного даже упала со звоном на кафельный пол небольшая железная кочерга. Зато второй не растерялся, пистолет был у него уже в руках, и шквал выстрелов заставил Дорощенко броситься на пол и перекатиться под прикрытие бассейна с молодыми осетрами. Несколько пуль смачно ударились о стенки бассейна.
— Ах ты урод! — Семен успел перекинуться взглядом с Дорощенко, чтобы убедиться, что он не ранен, и рванул в противоположную сторону. Дорощенко тоже начал стрелять откуда-то из-под бассейна. В пустоту, разумеется, но этого хватило, чтобы отвлечь агрессивных аквафермеров. Семен уже видел их со спины, обежав бассейн. Больше всего он боялся, что Дорощенко прекратит огонь, и считал его выстрелы. Пять, шесть, семь… Оставался восьмой, последний. Сколько патронов оставалось у противника, было уже не важно. Семен бросился вперед, и когда его противник поворачивался к нему с пистолетом в руке, Кременчук уже наносил ему акцентированный удар ногой сбоку в область колена. Противника подбросило вверх, его последняя пуля разбила плафон прожектора где-то под потолком. Но уже в следующий момент Семен нанес ему удар в челюсть такой силы, что голова противника сразу обмякла, а пистолет выпал из рук. Его спутник, дедуля в летах, с необычайной легкостью рванулся к оружию, но Гоша, который разом осмелел, когда стрельба прекратилась, прыгнул ему на спину. Оба покатились по полу, но исход схватки был уже очевиден. Дорощенко, яростно матерясь после пережитого стресса, уже надевал на деда наручники. Второму бандиту они не требовались: он безжизненно лежал на полу.
— З-з-знакомые ребята. — Гоша показал на злоумышленников. — Это они мне икру п-п-предлагали.
— Я даже больше скажу. — Семен указал на оглушенного парня, который оказался совсем молодым подростком интеллигентного вида.
— Именно его я видел в кафе, когда убили Артура. И теперь не сомневаюсь, чьих рук это дело. А какая выдержка, капитан! Убил человека — и продолжал спокойно играть со своим ноутбуком в трех метрах от трупа. Знал, что на него не подумают или подумают в последнюю очередь.
— А это кто? — Гоша показал на старика.
— Михеич, обходчик и по совместительству маркер из привокзальной бильярдной. — Дорощенко вынул пустую обойму и вставил новую.
— Помнишь, Гоша сказал, что у деда, который ему икру приходил предлагать, была необычно быстрая походка. Это ж какая практика нужна! Столько лет железнодорожные пути обходить. Неудивительно. Он и про колею эту все знал. Грех было не взять его в дело. А, Михеич? Дед насуплено смотрел куда-то в пол.
— Ничего, разберемся с тобой и с пареньком этим. Тимофей, кажется?
Парень приподнял голову от пола, посмотрел вокруг, все понял и закрыл руками лицо.
— Это еще не все. — Семен медленно посмотрел по сторонам. Это только работники, рядовые, так сказать, аквафермеры. Михеич, скорее всего, просто рыбу кормил и за товаром на складе присматривал. Правда ведь, Михеич? С Тимофеем все сложнее. Он начинал как простой продавец, но быстро завоевал доверие шефа. И, видимо, не только интеллигентностью. Думаю, что убийство Артура было не первым случаем подобного рода. Год назад в одном кафе пропал официант. Нашли через полгода в каком-то болоте с колотой раной живота. Чтобы не возиться, списали на несчастный случай. Помнишь, Дорощенко?
Капитан недовольно поморщился и кивнул.
— Висяк был, к тому же старый. Решили не заморачиваться, да никто и не настаивал. Родни у него не было, кажется.
— Не удивлюсь, если у них в половине заведений работают свои люди. И не только здесь. Они свои щупальца и в соседние области запустили. Там уже, правда, все дороже стоит. И икорка, и осетринка. Да вон у них и сиговые плавают, и щучки, я смотрю, упитанные. — Кременчук профессиональным взглядом окидывал подземное богатство. — И ведь все можно было бы законно делать, но, видать, не хотелось. Такое место: никто не знает. Здесь ведь есть какое-то сообщение с озером, что-то типа шлюза. Вода-то озерная в бассейнах. Хоть и отфильтрованная. Видимо, и рыба отсюда иногда в озеро убегала. Что скажешь, Михеич?
Дед угрюмо кивнул куда-то в темный угол помещения, где угадывались трубы и еще какой-то резервуар.
— Потом осмотрим. — Семен бросил взгляд на часы. — Тянуть водопровод сюда в советское время было рискованно: зачем лишних людей посвящать? Решили просто фильтры поставить и использовать озерную воду, благо она чистая, без сбросов: ни одного производства вредного на километры вокруг. Ладно, везите их в отдел, на тепловозе подброшу. — Семен впервые улыбнулся.
— А ты к-к-куда?
— Мне еще с их главным надо поговорить. — Семен самодовольно покачал головой, когда Дорощенко захотел протянуть ему свой пистолет.
— Думаю, что там обойдется без стрельбы. Этот человек всегда привык все делать чужими руками. Но ты просто машину пришли. Вот сюда и во столько. — Кременчук начеркал несколько слов на листке бумаги, свернул его и протянул Дорощенко. — Потом посмотришь. Не к спеху, а то еще паниковать начнешь раньше времени.
*************
— К вам инспектор рыбоохраны Семен Кременчук. — Голос секретарши прозвучал буднично и как-то механически.
— Пусть заходит. Два чая принесите.
Семен расположился в уютном гостевом кресле напротив герба учреждения.
— Вы, наверное, знаете, зачем я пришел?
— Догадываюсь, но не совсем. — Человек, сидевший в кресле руководителя, пожал плечами.
— Я знаю практически все. И про акваферму под озером, и про убийство Артура, и про то, что вы с самого начала знали про Авдеева и про убийства браконьеров.
— Почему тогда здесь вы, рыбоохрана, а не полиция? Или вы ей не доверяете? — Человек невесело усмехнулся.
— Давайте сначала про вас. — Семен посмотрел на человека с интересом. — К тому же мы ведь с вами родственные души в некотором смысле. Ведь ваш отец работал на рыбоводном заводе когда-то. Матери у вас не было, поэтому отец постоянно брал вас с собой на работу.
— К чему вся эта лирика? Допустим, так оно и было. Вы хотите услышать от меня какие-то признания?
— Это ни к чему. Вас сдадут ваши же люди. Прямо сейчас в городе идут аресты ваших продавцов и посредников. Понятно, что лично вас знают далеко не все, но достаточно двух-трех показаний. Например, хрупкий юноша Тимофей сразу признается, что убил официанта Артура Степаняна по вашему прямому указанию.
— Артур был идиотом, — промолчав немного, ответил человек. — Ему много раз говорили сначала пообщаться с клиентом, понаблюдать за ним, навести справки, а уж только потом заводить разговор о покупке.
— А тут он так подставился и предложил нелегальную черную икру инспектору рыбоохраны… Да не простому инспектору, а тому, кто так рьяно интересовался столь интенсивным развитием отрасли в области.
Вышло немного пафосно, но Семен вдруг вспомнил все свои обиды и депрессии, когда ему не давали заниматься любимым делом.
— Я вас не сразу стал подозревать. — Его голос становился все тише и при этом жестче. — У меня просто в голове не укладывалось, как такое возможно. Но потом я понял, что надо отбросить все эмоции и напрячь память и логику. А логика мне говорила, что вы вполне могли пойти в то же кафе, что и я. Просто пообедать. Вы зашли туда позже меня минут на 20, увидели, что я говорю с Артуром, и все поняли. Вы сразу же вышли, чтобы Артур вас не увидел, после чего поручили Тимофею его ликвидировать. У меня только один вопрос: почему его не убили раньше, а только за 10 минут до нашей встречи, уважаемая Ирина Константиновна?
Судья Елисеева медленно поднялась со своего кресла. Покрутила в руках карандаш, пока он не треснул, после чего швырнула обломки на пол и снова упала в кресло.
— Я не сразу смогла связаться с Тимофеем. — Она говорила как-то отстраненно. — Он был там, на ферме. В итоге договорились сделать это утром, в день закупки, но за Тимофеем уже следил этот ваш капитан, Дорощенко, кажется. Поэтому пришлось сделать это прямо в кафе. Тимофей сказал Артуру, что сам принесет икру из бильярдной. Потом он заманил его в туалет, сказал, что ему показалось, что новая официантка слишком болтлива.
А потом ему уже было глупо сразу убегать.
— А кто мне подбросил ту газету на озере? С объявлением. Зачем был нужен этот спектакль? Почему вы не остановили Авдеева? Он знал про акваферму?
— Знал, конечно. Больше того, он был одним из тех, кто помогал ее строить. С нуля, понимаете? А потом эти придурки-браконьеры, пьяницы деревенские, начали промышлять уловом на озере. Они и так были у нас на прикорме, мы им давали икру на реализацию. Только просили продавать в другом районе. Но браконьерскую сущность не изменишь. Им надо было ставить свои чертовы сети. Их это возбуждало, видимо. — Елисеева изобразила некое подобие улыбки. — Про ферму они не знали, хотя могли и догадываться. В любом случае они ставили свои сети там, где был шлюз и где всегда было много рыбы. Это могло нас выдать. С Авдеевым мы тогда рассорились, он вышел из нашего бизнеса, потом уволился из рыбоохраны. Браконьеров он ненавидел патологически. Когда я услышала про первое убийство, то сразу все поняла.
— Но сдавать его не стали, потому что он мог сдать, в свою очередь, вас?
— Не только поэтому. — Елисеева вынула из сумочки тонкую сигарету и изящно закурила.
— Мы были женаты с Сергеем. Давно, много лет назад. Фамилии разные, никто не догадывался. Потом мы расходились, сходились, но я его любила. Да, наверное, и сейчас люблю. Я видела, как вы за ним охотились, из-под воды в прямом смысле слова. На ферме есть что-то вроде перископа, как на подводной лодке. Я знала, что рано или поздно вы его поймаете вместе с вашим лысым владельцем турбазы. Он, кстати, порядочный парень.
— Не стал покупать у вас икру?
— Вижу, вы и это знаете. Да, я приезжала к нему. Уже после задержания Сергея, перед судом. Это было глупо с моей стороны. Икра была предлогом только. Я хотела с ним подружиться, а через него выйти на вас.
— Это еще зачем? — Кременчук чуть не поперхнулся чаем.
— Не знаю. — Елисеева мечтательно закрыла глаза. — Я же росла без матери, и мне всегда нравились сильные, брутальные мужчины. Таким был мой отец. Я любила Сергея, но мне нравились и вы. Я видела вас, когда приезжала к Сергею на работу. Вы просто внимания не обратили на меня, сидели, зарывшись в своих бумагах.
— А эта история с тепловозом? — Семен попытался вернуть разговор в более прагматичное русло. — Зачем было нужно устраивать этот спектакль? Ведь тепловоз никто не угонял?
— Не угонял, но… Я попросила Михеича отъехать на нем метров на 200 той ночью. Я понимала, что вы рано или поздно поймете, что между железной дорогой и убийствами есть связь, и хотела подать знак Сергею, что тепловоз его выдаст. Но он тогда не понял.
— А вы не боялись, что Авдеев сдаст вас прямо в зале суда?
— Не боялась. Да и сейчас не боюсь. Что вы можете мне инкриминировать? Незаконное предпринимательство? Да, меня уволят из суда, возможно, оштрафуют. Ну, мне есть чем заплатить штраф. — Елисеева снова усмехнулась.
— А за убийство несчастного Артура вы не боитесь ответить?
— Нет, — беззаботно улыбнулась Елисеева. — Не я же его убила. Да, убийца работал на меня, но это еще ничего не доказывает, а его показания не будут иметь под собой никаких оснований. При самом худшем раскладе мне светит условный срок и прочие мелочи. Ферму только жалко. Отберут, национализируют, а потом пустят все на самотек или утонут в бюрократии. Впрочем, кому я это рассказываю… Сами все знаете не хуже меня. А я любила своих рыбок.
— Мы еще выясним, кто помогал их незаконно вывозить с государственных рыбозаводов, — твердо сказал Семен. — А насчет условного срока вы себе льстите. Вам напомнят и про другого официанта, которого убили год назад.
— Мне все равно. — Елисеева кокетливо посмотрела на Семена. — Даже если и посадят, я переживу. Я такая, что поделать! Люблю, так сказать, приключения. Как и вы, впрочем. Это я вам привет передала тогда на озере с этой газетой. У нас там есть моторка на ферме, в тоннеле мы ее прячем. Может, мне хотелось, чтобы вы меня поймали? Именно вы. Вам же будет скучно, когда меня посадят. Разве нет?
— Не будет, — отрезал Семен и внезапно почувствовал, что впервые за последние два месяца сам себе соврал.
Кременчук вышел из здания суда и закурил. С Ириной он не попрощался. Что-то странное творилось в его голове. У входа уже припарковалась служебная полицейская «девятка», где сидели сотрудники Дорощенко. Семен рассеянно кивнул и прошел мимо них, не останавливаясь. Он почувствовал себя вдруг уставшим, опустошенным и одиноким. Больше всего ему вдруг захотелось вернуться на ферму и покормить беспомощных осетров, оставшихся без присмотра. Воровато оглянувшись по сторонам, Семен торопливо зашагал к железнодорожной станции, где знакомый тепловоз уже подмигивал ему своим горящим глазом.
