Расходы государства на рыболовство в 2016 году составили примерно 11 млрд рублей. Много ли это? Смотря как посмотреть. Осенью у одного полковника нашли девять, причем в квартире. А тут на все, на всех и на год: на зарплаты тысячам рядовых сотрудников, на технику для борьбы с браконьерами, на искусственное воспроизводство рыб, на научные исследования и экспедиции, на поддержку аквакультуры. Чем грозит проблема недофинансирования отрасли, «Русская рыба» узнала у начальника Управления экономики и инвестиций Росрыболовства Михаила Медведева.
Беседовал: Антон Белых
Форма из бумаги и вездеходы без бензина
— Начнем с не самого веселого. Год назад в отрасли с оптимизмом говорили о позитивных новшествах: новой форме для инспекторов рыбоохраны, закупках техники для борьбы с браконьерами. Но потом наступил секвестр бюджета, и о многом пришлось забыть. Что удалось реализовать из задуманного, а что нет?
— Прошедшие годы вообще стали серьезным испытанием для российской экономики и для рыбного хозяйства в частности. Бюджет Росрыболовства на 2016 год был сокращен на 800 с лишним миллионов рублей, и некоторые реформы пришлось отложить до лучших времен. Хотя что-то мы реализовали, например, сумели оснастить технически нашу рыбоохрану, приобрели для инспекторов тепловизоры, беспилотники, вездеходы, автомобили повышенной проходимости. Вот только не всегда они могут применяться: количество горючего строго лимитировано. Пришлось законсервировать вопрос и с новой формой: создали эскизы, сшили опытные образцы, но возможности поставить производство на поток нет. Хотя для инспекторов рыбоохраны новая форма — это не самое главное в жизни. Они и сами говорят, что могут поработать и в прежней. Куда больше их беспокоит повсеместный рост цен на фоне их объективно скромной зарплаты. Когда ты получаешь 15 тысяч рублей, то у тебя два пути: либо у тебя есть дополнительный доход в виде, скажем, пенсии, и в сумме тебе этого хватает на жизнь, либо ты становишься легкой добычей браконьеров. Принимать это, конечно, нельзя, но все понимают, в чем корни подобной проблемы.
Аквафермер — не рыба, без денег утонет
— Аквакультура становится модным трендом. О ней часто пишут, многие пробуют свои силы в этом бизнесе. Но можно ли говорить о взрывном росте аквакультуры без нужного уровня господдержки?
— Конечно, если в аквакультуру входит крупный игрок, то шансы у него будут. Но если мы говорим о малом и среднем бизнесе, то размеры господдержки должны быть более ощутимыми. Судите сами, в 2016 году общий размер государственных субсидий на сельское хозяйство составил более 200 млрд рублей, это достаточно солидная цифра. Но из них на аквакультуру приходится всего лишь 372 млн рублей. Это субсидия на процентную ставку по кредиту, которая может хоть немного облегчить кредитное бремя начинающего аквафермера, но не более того. А ведь при этом мы активно импортируем аквакультурную рыбу. На нее приходится примерно 22 процента от всего рыбного импорта.
Более того, аквакультура является самым быстрорастущим продовольственным сектором, на который сегодня приходится почти 50 процентов рыбы, потребляемой в некоторых странах мира. Это логично, ведь мы не ходим на охоту в лес, чтобы добыть на обед курицу или ягненка. Мы их выращиваем и потребляем. А за рыбой мы, по сути, выходим на охоту в море, хотя имеем все возможности для ее производства в условиях аквакультуры. У нас пока что доля аквакультурной продукции составляет всего три процента, притом что определенный рост, конечно, есть, особенно на юге страны, в Астраханской, Ростовской области, в Краснодарском крае, в Крыму. На западе, в Карелии и в Мурманской области эта отрасль постепенно прогрессирует. Все понимают, что за аквакультурой будущее, поскольку количество дикой рыбы не бесконечно, в Мировом океане ее будет становиться все меньше. В то же время из-за ограниченных финансовых возможностей далеко не каждый аквакультурный стартап заканчивается успехом.
— Какие основные экономические риски подстерегают начинающих и не только аквафермеров?
— В этом бизнесе вообще очень много экономических рисков. Например, природно-климатические риски, обусловленные экстремальными изменениями погодных условий, оказывают серьезное влияние на объекты аквакультуры и объемы их товарного разведения. Зависимость функционирования отрасли от природно- климатических условий снижает ее инвестиционную привлекательность. Для снижения рисков от природно-климатических условий необходимы переход к новым технологиям, страхование рисков в аквакультуре и опять же принятие мер государственной поддержки, которая должна расти хотя бы прямо пропорционально росту рынка. Нынешний объем финансирования недостаточен, так как формируются и предоставляются новые рыбоводные участки, рыбоводные хозяйства зачастую закупают корма, лекарства и рыбоводное оборудование за границей, растут производственные затраты, цены на горюче-смазочные материалы, электроэнергию. На все это нужны деньги, и если акваферма представляет собой, скажем, небольшой семейный бизнес, то любое серьезное изменение со знаком минус в макроэкономике может привести к гибели предприятия. По оценкам Росрыболовства, уровень господдержки аквакультуры должен составлять хотя бы миллиард рублей ежегодно. Тогда в этой сфере возможен настоящий прорыв.
Мертвые души. Людей и мальков
— Искусственное воспроизводство во многом похоже на товарную аквакультуру, с той лишь разницей, что рыба выращивается не на продажу, а для восстановления природного баланса и выпускается в водоемы. Насколько здесь сказываются финансовые проблемы?
— Рыбводами никто по-настоящему не занимался несколько десятилетий, поэтому состояние большинства из них откровенно ужаснуло. Какое-то государственное финансирование до них регулярно доводилось, но куда и на что оно уходило, никто особо не разбирался. Только с приходом нового руководства в Росрыболовство удалось за два года разобраться в ситуации и начать наводить порядок, во всяком случае, вывести это направление из тени. Приходилось ездить с проверками, в том числе и с внезапными. Порой приходилось видеть картину, когда, условно говоря, на предприятии работают 30 человек, а зарплата выписывается на 70. То же самое и с выпуском молоди. По бумагам все отлично, а сколько мальков вырастили и выпустили на самом деле, никто не знал. Мертвых душ в воде и на берегу хватало.
— То есть с рыбводами проблема носила не столько финансовый, сколько управленческий характер?
— Увеличение финансирования здесь необходимо хотя бы потому, что значительная часть предприятий нуждается в полной реконструкции или капитальном ремонте. Но вместе с тем сначала нужна была административная реформа для оптимизации затрат. Поэтому часть рыбводов и объединили, возродив Главрыбвод. Теперь финансирование станет прозрачным. Кроме этого, нужно понимать, что между финансированием и количеством выпущенных мальков существует линейная зависимость. Чем больше средств выделяется на искусственное воспроизводство, тем больше мальков будет выращено и выпущено в водоемы.
— Рыбводы ведь и сами могут зарабатывать за счет выращивания мальков для компенсационных мероприятий?
— Некоторые это и делают, причем вполне успешно. А некоторые вполне были довольны тем, что им капают деньги из бюджета, и не утруждали себя привлечением средств, которые можно было бы пустить на модернизацию собственного производства. Проблема здесь еще и в другом: вот уже много лет Росрыболовство выступает за постепенную замену натурального формата компенсаций денежным, что позволило бы систематизировать и сделать гораздо более эффективным весь процесс искусственного воспроизводства рыбы. Крупные компании — хозяйствующие субъекты — также готовы платить, им так намного проще и удобнее, чем заниматься непрофильным видом деятельности. К сожалению, реализовать эту абсолютно разумную инициативу пока не получается, согласования и дискуссии идут годами.
Рыбаков надо уважать. И контролировать
— Зато в плане контроля над выловом и распределением квот Росрыболовство добилось в 2016 году значительных успехов. Хотя не всем рыбопромышленникам эти инициативы пришлись по душе.
— Не всем, особенно тем, кто слишком вольготно себя чувствовал и делал в море все, что хотел, не заботясь о государственных интересах. Не все это понимают. Вот мы ужесточаем механизм реализации квот. Раньше договор с рыбодобывающей компанией мог быть расторгнут, если та не осваивала 50 процентов от квоты, теперь эта цифра увеличивается до 70 процентов. Сейчас мы постепенно стали выводить вылов из серой зоны, изымать квоты у тех, кто не ловит или делает вид, что не ловит, и реализовывать их на аукционах, весь доход от которых идет в федеральный бюджет. Это касается и промышленного, и прибрежного рыболовства, и главным образом затрагивает Северный и Дальневосточный рыбохозяйственные бассейны. В 2015 году бюджет получил 3,5 млрд рублей, в 2016-м уже более 8 млрд рублей (на момент сдачи номера в печать. — Прим. ред.).
— Это ведь, в принципе, нормальный цивилизованный процесс — расторгать договоры с теми, кто не выполняет свои обязательства и не насыщает рынок?
— Я бы уточнил: наш, российский рынок, поскольку на экспорт рыба и крабы всегда уходили исправно, но далеко не всегда легально. Никто не против экспорта, если он экономически обусловлен и не нарушает законы. Если изъясняться юридическими терминами то такие аукционы по продаже права на заключение договора о закреплении долей квот добычи водных биоресурсов должны положить начало развитию цивилизованного рынка оборота долей квот, формированию статистической базы стоимости этих долей, что, в свою очередь, будет способствовать развитию механизма залога долей квот.
— Каково примерное количество расторгнутых договоров?
— Каждый аукцион — это примерно 35–40 договоров, причем виды водных биоресурсов в них фигурируют самые разные: от окуня и щуки до трески и синего краба. Кстати, если вы обратили внимание, то рекордные показатели вылова в 2016 года во многом обусловлены не только хорошими подходами самой рыбы, но и повысившейся ответственностью и отчетностью самих рыбаков.
Цены определяет торговля
— Отечественной рыбы на прилавках стало больше, но и цена на нее за прошедший год выросла значительно. На рост цен можно как-то повлиять?
— Административным методом это сделать невозможно, хотя ситуация действительно выглядит дико. С одной стороны, импортозамещение в отрасли реально происходит, нашей рыбы стало больше, ловить стали эффективнее. Но потребителю от этого не легче из-за роста цен. Многие кивают на железнодорожников и их высокие тарифы, но перевозка рыбы с Дальнего Востока в центр страны реально стоит 11 рублей за килограмм. Львиная доля накруток осуществляется перекупщиками и самими торговыми сетями. Причем какой-то процент рыбной продукции им периодически приходится выбрасывать из-за того, что срок годности заканчивается. Но и это их не заставляет снижать цены. Можно только догадываться о размерах их прибылей.
— Но ведь и люди продолжают покупать достаточно дорогую рыбу.
— Во-первых, относительно дорогую, все-таки сорта белой рыбы экономкласса, минтай, навага, пикша, по цене сопоставимы с той же курятиной, но намного полезнее. Во-вторых, наш потребитель еще недостаточно подготовлен в вопросах покупки и потребления рыбы. Он лишь учится отличать качественный товар от залежалого, охлажденную рыбу от свежемороженой, и продавцы этим пользуются. Повысится культура потребления — меньше возможности будет продавать задорого продукты не лучшего качества.
Нам не нужны всадники без головы
— Сможет ли здесь радикально изменить ситуацию закон об инвестиционных квотах, предусматривающих мотивацию для тех промышленников, которые будут инвестировать в современный флот и береговую рыбопереработку?
— Принимаемые меры однозначно смогут повысить конкуренцию на российском, да и на мировом рынке. К примеру, мы добываем много минтая, но на экспорт ведь идет продукция БГ, то есть «без головы». А Китай уже является лидером по экспорту филе минтая, в том числе и выловленного российскими рыбаками. Только вот добавленная стоимость этого филе пополняет экономику Китая. Если будем выпускать не «без головы», а качественное филе, то сможем на равных конкурировать с китайскими производителями не только на российском, но и на мировом рынке. В советские времена ведь существовали определенные нормативы: какую-то часть улова пускали сразу на судовую переработку, какую-то часть — на заморозку, что-то — на консервы, и получалась почти готовая сбалансированная продуктовая линейка. Теперь приходится исправлять перекосы бесконтрольной эпохи, когда рыбодобытчики исходили, как правило, из соображений личной выгоды, действуя без учета интересов государства. По-другому качественными и доступными рыбными продуктами мы себя не обеспечим, «всадники без головы» в широком смысле этого слова нам ни к чему.
Если же говорить в целом, то от финансирования отрасли напрямую зависит эффективность ее работы. И, наоборот, недофинансирование даже отдельных направлений в рыбном хозяйстве приводит к дисбалансу в реформировании и развитии отрасли в целом. Надеемся, что системное и своевременное финансирование нашего большого рыбного хозяйства позволит ему развиваться динамично и эффективно.
