Рыбаки и воины Азовского моря
Массовая мобилизация азовских рыболовных судов началась 20 июля 1941 года. В этот день Государственный Комитет Обороны принял решение о создании в составе Черноморского флота Азовской военной флотилии. Первым ее командующим стал капитан 1 ранга А.П. Александров, военкомом — бригадный комиссар А.Д. Рощин. Основу флотилии составили бывшие гражданскиесуда Азово-Черноморского бассейна. Их вооружали и переоборудовали на Керченском судоремонтном заводе. В состав флотилии первоначально вошли: дивизион канонерских лодок («Дон», переоборудованный из самоходной паровой грунтоотвозной шаланды Азовтехфлота Спецгидростроя НКВД, «Рион» и ледокол No4, который еще в Гражданскую войну входил в состав Азовской флотилии как канлодка «Знамя социализма»); дивизион сторожевых кораблей-тральщиков («Войков», «Мариуполь», «Перванш», «Севастополь» и «Штурман»); дивизион сторожевых катеров и катеров-тральщиков («Амур», «Адлер», «Туапсе», «Тайфун», «Поти», «Ураган»,«Шквал», «Циклон») и 87-я отдельная истребительная авиаэскадрилья из 9 самолетов И-15. Текст: Дмитрий Панин, фото: Алексей Кшнякин
В корабельном составе флотилии больше всего было бывших рыбацких судов. Объясняется это тем, что в мелководном Азовском море, с его ограниченной акваторией, главным врагом были немецкие мины и авиация, и поэтому прежде всего требовались небольшие корабли с малой осадкой. И этим требованиям прежде всего отвечали рыболовецкие парусно-моторные сейнеры и мотоботы 1930-х годов постройки. Они активно использовались в качестве катерных тральщиков (КАТЩ) и десантных судов.
Большинство сейнеров имело деревянные корпуса; их водоизмещение достигало 80 тонн. Они оснащались дизелем или бензиновым мотором мощностью 50 л.с., позволявшим им развивать скорость до 8,5 узла. Мотоботы имели водоизмещение около 37 тонн. В качестве двигателей на них применялись нефтяные или бензиновые моторы мощностью 30 л.с.; скорость хода не превышала 7 узлов. Экипаж судов обоих типов — рыболовецкая артель из 6 человек.
При переоборудовании с сейнеров и мотоботов демонтировались мачты с парусным вооружением; в качестве оборонительного вооружения на корабли устанавливались 45-мм универсальные пушки типа 21-К, но чаще — станковые пулеметы «Максим» в зенитном варианте. При мобилизации судов их рыболовецкие артели автоматически зачислялись в ВМФ. Рыбаки получали звания, соответствующие их должностям на новых боевых кораблях. Лишь иногда экипажи пополнялись кадровыми военными моряками, в основном расчетами 45-мм орудий.
Деревянный рыболовный мотобот. Несколько серий таких судов массово строилось на разных верфях в предвоенные и первые послевоенные годы
Именно эти корабли вместе с малыми охотниками типа МО-4 и торпедными катерами типа Г-5 вынесли на себе основную тяжесть войны на Азовском море. В августе 1941-го мобилизованные сейнеры обеспечивали коммуникацию Азов — Керчь, снабжая войска в Крыму боеприпасами, продовольствием и медикаментами. Летом они активно участвовали в эвакуации городов Мариуполя и Таганрога, а осенью 1941 года в эвакуации войск 51-й армии из Керчи.
Вершиной боевой славы для мобилизованных рыбацких судов стала Керченско-Феодосийская десантная операция. Выполняя решение Ставки ГКО о помощи Севастополю, Черноморский флот и Азовская флотилия, во главе с новым командующим контр адмиралом С.Г. Горшковым, стали готовить десант на Керченский полуостров. И если с Феодосийским десантом все было достаточно неплохо, ибо его проводили крупные боевые корабли ЧФ, то вот с десантом на Керчь все обстояло сложнее. Несмотря на то, что от передовых маневренных баз флотилии до мест высадки надо было пройти всего 15–20 миль, но маршруты выдвижения десанта пролегали по мелководному Керченскому проливу и простреливались дальнобойной артиллерией немцев.
Погрузка десанта на азовский рыболовный сейнер, 1941 г.
Штормовое зимнее Азовское море требовало мореходных, но при этом мелкосидящих кораблей. Нужно было обеспечить численность десанта, но собственно флотских плавсредств катастрофически не хватало. И тогда командование Азовской флотилии и Керченской военно-морской базы решило провести тотальную мобилизацию всех подходящих рыболовецких судов в рыбколхозах на неоккупированной части побережья Азовского моря. В результате удалось собрать группировку из 55 военных и гражданских сейнеров и полутора сотен промысловых лодок-байд. Именно эта массовость и позволила обеспечить переброску большого количества войск через Керченский пролив. Непосредственно в первую ночь десанта 26 декабря 1941 года инициатива и мужество экипажей бывших рыболовных судов позволили высадить первую волну десанта на косе Камыш-Бурун и у поселков Эльтиген и Коммуна Инициатива. Тем самым удалось закрепить успех штурмовых групп, высаживавшихся ранее с торпедных катеров типа Г-5.
Один из многих
Как уже упоминалось в начале статьи, одним из первых рыболовных судов, мобилизованных в ряды Азовской военной флотилии, стал сейнер «Туапсе». При перестройке в тральщик он получил вооружение из одного станкового пулемета «Максим» на зенитной тумбовой установке и новое название — КАТЩ No581. Его экипаж составили все 6 рыбаков артели: их призвали во флот вместе с кораблем.
Тральщик КаТЩ No581/2 «Туапсе»
В августе 1941-го бывший сейнер перешел вместе с другими кораблями в главную базу флотилии — Мариуполь. Дальше были бои с немцами в районе Перекопа. Из истории Азовской военной флотилии: «В начале сентября часть 1-й танковой группы из района Днепропетровска и 11-я немецкая армия с каховского плацдарма перешли в наступление, рассчитывая с ходу прорваться в Крым. Но у Перекопа и Геническа передовые части противника встретили упорное сопротивление только что сформированной 51-й армии, взаимодействовавшей с авиацией и отдельными батареями Черноморского флота, а также с Азовской военной флотилией. Несколько ее кораблей и плавучая база No127 с 16 по 24 сентября повседневно поддерживали огнем наши части в районе Геническа, оз. Молочного, на Арабатской Стрелке. 26 сентября катер-тральщик «Войков» (командир капитан-лейтенант А.Я. Беззубый) в районе Кирилловки уничтожил 2 мотобота, а вблизи косы Бирючий Остров захватил 4 шхуны неприятеля.
Вооружение тральщика КаТЩ No581 состояло из одного станкового пулемета «максим»
В эти и последующие дни боевые действия в северо-западной части Азовского моря вели также экипажи канлодок «Дон», «Рион» и No4; сторожевых кораблей-тральщиков «Перванш», «Штурман»; катеров-тральщиков «Туапсе», «Циклон» и «Ураган». Непосредственное руководство этой группой кораблей осуществлял командующий флотилией А.П. Александров. Уверенно действовали командир дивизиона сторожевых кораблей-тральщиков капитан 2 ранга В.С. Грозный, командиры канлодок лейтенанты П.Я. Кузьмин и Л.А. Скрипник. Бесстрашие и самоотверженность проявили многие другие офицеры, старшины и матросы».
Затем в военной судьбе КАТЩ No581 были отход в восточную часть Азовского моря, к Ростову, эвакуация войск 51-й армии с Керченского полуострова, Керченско-Феодосийская десантная операция. Военный путь бывшего сейнера оборвался во время Крымской катастрофы лета 1942 года. Согласно документам, 26 августа 1942 г. в 7:21 утра КАТЩ «шел из Азовского моря в Черное, приблизился сильно к берегу и был выброшен штормом на прибрежные камни». Здесь кончаются факты и начинаются предположения. Личный состав тральщика-сейнера скорее всего принял решение взорвать судно, чтобы оно не досталось противнику. По крайней мере, об этом решении экипажа говорят следы пожара на ящиках с боеприпасами и на уцелевших деревянных элементах бортовой обшивки сейнера. При этом на берегу следов от артиллерийско-минометных позиций немцев нет, так что факт расстрела КАТЩ немцами из пушек можно исключить. Сняв пулемет, моряки высадились на берег, где, скорее всего, приняли бой с немецкой пехотой и погибли в неравном бою. На берегу у места гибели «Туапсе» обнаружено большое количество пуль и гильз от немецкого оружия, что подтверждает версию об ожесточенном бое. Экипаж КАТЩ No581 «Туапсе» похоронен на месте своей гибели, на обрыве над местом крушения корабля. А останки сейнера до сих пор покоятся в море в ста метрах от берега на глубине двух метров в точке с координатами: 45° 25.830’N, 36° 55.602’E.
Наследники
В конце 1990-х годов группа энтузиастов-аквалангистов из городов Тольятти, Керчь и поселков Таманского полуострова объединилась для проведения подводно-археологических исследований кораблей и самолетов, погибших в акватории Керченского пролива в 1941–1943 гг. За двадцать лет работы было найдено много боевых кораблей Азовской флотилии, считавшихся пропавшими без вести, поднято со дна огромное количество находок. Кроме того, была обследована хорошо сохранившаяся позиция береговой батареи 29-бис. Батарея расположена в 17 километрах от Керчи у села Челядиново, напротив внешнего рейда Керчь-Еникальского канала. Тогда и появилась идея превратить батарею в музей и разместить в подземных капонирах выставку, посвященную Эльтигенскому десанту и боям в Керченском проливе. Вскоре деятельность поисковиков-энтузиастов получила официальное название «Подводная экспедиция Батарея 29-бис». С 2018 года она считается подразделением военного музея «Батарея 29-бис».
При обсуждении концепции выставочной экспозиции была высказана идея — построить плавающие копии боевых кораблей, дравшихся в проливе. Чтобы посетители музея могли посетить их и лично почувствовать все тяготы службы на малых кораблях времен Великой Отечественной. Возвращение Крыма в состав России и начало проектирования Крымского моста подтолкнули эту идею к исполнению. Дело в том, что многие боевые катера, лежащие
с грузом боеприпасов в охранной зоне Крымского моста, подлежали уничтожению, так как представляли определенную опасность. Поэтому до начала строительных работ экспедиция несколько лет лихорадочно снимала с затонувших кораблей различные предметы, оборудование, поднимала личные вещи погибших. Особенно много артефактов было поднято с бронекатера БК No73 старшеглейтенанта Ивана Петровича Запорожца, погибшего на мине в ночь на 2 ноября 1943 года со всем экипажем из 19 матросов, старшин и офицеров, а также 40 бойцами-десантниками из маршевого взвода. Бронекатер лежит на глубине 4 метра в двух километрах от моста. Было поднято оборудование его боевой рубки, пулеметы ДШК, с кормы снят бронзовый винт. Также были подняты личные вещи экипажа, инструменты из машинного отделения, водолазное снаряжение. С останков И.П. Запорожца был снят командирский бинокль, а с останков радиста — радиогарнитура. Поэтому первым в рамках проекта музейных кораблей в 2015 году на Тольяттинском судоремонтном заводе была построена реплика бронекатера БК No73. Сооружение реплики стало возможным благодаря личным усилиям и финансам начальника экспедиции «Батарея 29-бис» А. Елкина — в миру генерального директора Тольяттинского судоремонтного завода, а также финансовой и материальной помощи завода, оказанной проекту по решению Совета директоров и владельцев предприятия. Затем проект «Музейные корабли» был продолжен. Отдавая дань значению мобилизованных рыболовных судов в проведении успешных десантов, вторым в 2017 году была построена реплика КАТЩ No581 «Туапсе». Это стало возможным также благодаря финансовой помощи владельцев Тольяттинского судоремонтного завода.
Надо уточнить, что БК No73/2 и КАТЩ No581/2 не являются полными и точными копиями своих предшественников, а являются репликами, в которых использованы элементы подлинных кораблей. Так, на БК No73/2 вместо моторного отсека с двумя авиационными двигателями появились два отсека — моторный с дизелем мощностью 100 л.с. и кают-кампания- музей.
С катером-тральщиком вообще все сложно, так как неясно, как сейнер «Туапсе» выглядел на самом деле. Ни чертежей, ни фотографий судна не сохранилось. В довоенные годы строились сейнеры нескольких типов; кроме того, военные моряки часто называли сейнерами любые небольшие рыболовные суда — дрифтеры, мотоботы, моторные фелюги и т.д. Поэтому КАТЩ No581/2 — это достаточно вольная реконструкция, переоборудованная из цельнометаллического рыболовецкого МСП (малого стального ботасетеподъемника) 1973 года постройки.
В настоящее время, пока идет строительство музея «Батарея 29-бис», бронекатер БК No73/2 и КАТЩ No581/2 служат водолазными экспедиционными судами. Также реплики периодически совершают дальние походы по рекам России, в ходе которых экипажи, одетые в морскую форму 1942 года, проводят экскурсии для жителей городов и сел, знакомят их с жизнью и бытом на борту, рассказывают о подвигах моряков речных флотилий в дни Великой Отечественной войны. Сразу после спуска на воду, летом 2015 года, бронекатер БК No73/2 совершил памятный поход в город Волгоград, получивший название «Речные танки Сталинграда 2015». Осенью 2016 года БК No73/2 был перевезен на Онежское озеро, где в сентябре участвовал в представлении-реконструкции Онежских десантов осени 1941 года. Обратно в Тольятти бронекатер шел своим ходом.
БК No73/2 проходит мимо своего предшественника — бронекатера БК No13, установленного на вечную стоянку в Волгограде
КАТЩ No581/2 после спуска на воду в мае 2017 года, совместно с БК No73/2, отправился в «Поход Памяти 2017» по маршруту Тольятти-Керчь. Два корабля совершили 1900-километровый переход, почти полностью повторив боевой путь бронекатера БК No73. В 2018 году корабли плавали по Черному и Азовскому морям и Керченскому проливу в качестве экспедиционных водолазных судов. В 2019 году пути БК и КАТЩ разошлись. КАТЩ No581/2 остался в Керченском проливе как водолазный корабль экспедиции «Батарея 29-бис». А бронекатер совершил очередной длительный памятный поход «Ветер Победы 2019» от Керчи до Тольятти, где по прибытии встал на средний ремонт на родной верфи для подготовки к новым походам в ознаменование 75-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне.
Хроника одного похода
Вечером 18 мая 2017 года на бетонном пирсе Тольяттинского судоре- монтного завода было оживленно, несмотря на закончившийся рабо- чий день. К бетонной стенке прижался бронекатер БК No73/2. На свежеокрашенной палубе в носу БК сгрудилась куча рюкзаков и сумок. Только-что сошедший с поезда экипаж носился по кораблю, принимая с берега и рассовывая по рундукам и провизионкам коробки с тушен- кой и макаронами, свернутые матрасы, инструменты, рулоны брезента. Чуть в стороне, над кормой БК, плавно проплыл по воздуху и опустился на волжскую воду маленький КАТЩ No581/2. Пробный спуск новенького тральщика-сейнера два дня назад выявил ряд неисправностей и недоделок, которые в авральном порядке были устранены коллективом завода. Все торопились, ибо на 18 мая был назначен официальный старт мемориального похода «Поход Памяти 2017».
В кают-кампании бронекатера БК No73/2 оборудован небольшой музей с артефактами, поднятыми в ходе подводных экспедиций в Керченском проливе
И вот, к вечеру, суматоха улеглась. Бронекатер принял все снабжение и был готов «к бою и походу». Его командир и одновременно флагман похода А. Елкин принял решение: «Бронекатеру стартовать немедленно. КАТЩ догоняет его завтра, у Самары». Дизель, выбросив из выхлопных труб кольца сизого дыма, загудел ровно и деловито. Стальная палуба под ногами забилась мелкой дрожью. Этот звук и дрожь станут нашими постоянными спутниками в течение следующих 20 дней похода.
Мы, стоявшие на палубах кораблей в тот майский вечер, — это 10 человек экипажа БК No73/2 и 3 человека экипажа КАТЩ No581/2, всего 13 матросов и офицеров. Пятеро из нас — реконструкторы, занимающиеся историей Великой Отечественной войны. Остальные восемь — водолазы-археологи. Семеро черноморцев и один балтиец, автор этих строк. Нам предстояло пройти 1900 км по Волге, Волго- Донскому каналу, Дону, водохранилищам, Азовскому морю и Керченскому проливу. От Тольятти до Керчи, через 11 городов юга России: Тольятти — Самара— Сызрань — Балаково — Саратов — Вольск — Камышин — Волгоград — Ростов– на–Дону — Азов — Керчь. Пройти в «Походе Памяти 2017» в честь моряков Волжской и Азовской военных флотилий, героев Сталинграда и Керчи, рыбаков-азовцев с мобилизованных сейнеров, героев Керчи и Эльтигена. Дата, впрочем, тоже была серьезная и не случайная. Наш предшественник, погибший в Керченском проливе ночью 2 ноября 1943 года, был из военной серии бронекатеров, заложенных зимой 1941–1942 гг. для восполнения потерь речных флотилий советского ВМФ лета–осени первого года войны. В ту зиму на верфях Нижнего Новгорода и Зеленодольска было заложено 200 бронекатеров. В мае 1942 года БК No73 в составе флотилии из двух десятков катеров перешел в Сталинград, где и принял боевое крещение. Мы шли тем же путем и в те же сроки, только разделяло нас 75 лет…
В те 20 дней уместилось многое, что запомнится нашим экипажам на всю жизнь. Да, именно так, экипажам. Мой учитель подводной археологии, начальник подводно-археологической экспедиции «Память Балтики» контр-адмирал в отставке К.А. Шопотов как-то сказал у вечернего костра: «Хорошее дело всегда привлекает хороших людей». И это правда. За считанные дни мы, до того не знакомые друг с другом лично, сплотились в дружную команду, готовую сделать все для успеха похода.
Уже под Сызранью природа испытала нас тремя днями ледяного дождя. И мы почувствовали, каково это жить в тесном холодном кубрике. Трое из нас свалились с простудами. И понятнее стали строки из воспоминаний ветеранов, говоривших, что на бронекатерах из-за холода и сырости иногда болело до 20% личного состава. Очевидными также стали и суровые требования приказов по физическому закаливанию моряков речных флотилий.
Никогда не забыть экипажам город Балаково. В городе атомщиков на экскурсии по нашим катерам за 2,5 часа прошло почти 3000 человек. Ни до, ни после такой посещаемости не было. И еще почти 500 человек не смогли посетить корабли, ибо экскурсионное время кончилось. Мы честно пытались принять всех, поэтому в один момент не рассчитали нагрузки, и наш бронекатер стал валиться на левый борт из-за перегруза. Скрип натянутых швартовых и стремительно растущий крен мне, ведшему экскурсии в низах, в кают-компании, точно не забыть.
Во время похода наш отряд шел днем и отстаивался у берега или на якорях ночью. Точно так же, как и наши предшественники 75 лет назад. Только мы экономили силы, а они стояли из-за минной опасности. Но и у нас на якорной стоянке всегда нес службу вахтенный.
О, эта якорная вахта! Ночь. Бархатная тьма, лишь в рубке горит красный боевой огонь. Все залито красным — штурвал, приборы, карты на штурманском столе, шлемофоны и бинокли на переборке. ППШ с примкнутым диском прислонен к стенке боевой рубки у правого люка. Под штурманским столом — старый помятый чайник с кипятком. На краешке стола — алюминиевая кружка с крепчайшим чаем.
Корабль спит, тишина, лишь тихое журчание воды у форштевня. Луна и крупные южные звезды над головой. Каждый час обход и проверка катера. И иногда до дрожи, до галлюцинаций ощущение: сейчас на дворе — май 1942 года. Мы идем на войну. На нашей земле—враг, и мы во что бы то ни стало должны его остановить…
Сталинград. Солнце, жара, широкая водная гладь. Мы идем по «Дороге бронекатеров», выскакиваем из рукава у острова Заячий и устремляемся по Волге к Центральной пристани города. Удивление и крушение детских иллюзий. Я был в Волгограде лишь раз, в 12 лет. И тогда, стоя на высоте 102,0, я удивился: почему все пишут, что переплыть Волгу в 42-м было страшно тяжело, она же маленькая и узкая? Нет, Волга — она широкая! И идти по ней от пунктов погрузки до причалов в Сталинграде долго. И это по нам еще не били изо всех стволов…
Волго-Донской канал. Здесь мы разминулись с нашим предшественником. После окончания Сталинградской битвы он в числе лучших экипажей получил право воевать дальше. С бронекатеров сняли все что могли, погрузили на железнодорожные транспортеры и повезли в город Азов, где и спустили на воду. Ну а мы идем своим ходом по каналу, отрытому руками пленных немцев, румын, итальянцев и венгров после окончания войны. Наконец до нас дошла жара. Прямой, как стрела, и узкий канал. Тишина, штиль. Мы идем спаркой — КАТЩ No581/2 пришвартован лагом к правому борту БК — экономит солярку. Удивительные шлюзы канала — как древнегреческие храмы. Три классических варианта-ордера и два типа оформления — армейские знамена и пушки или флотские якоря. Один храм, второй храм, третий. Иногда думалось — вот такими были греческие святыни, которые ныне мы видим в Греции лишь в руинах фундаментов. Кусочек средиземноморской древности среди южнорусских степей.
Азовское море покрестило нас на славу. Если вышли мы по гладкой воде почти штиля, то к 12 часам дня по морю гуляли волны высотой с метр, с барашками на гребнях. Бронекатер переваливается с борта на борт, периодически зарывается во встречную волну по брашпиль. Вода журчит беспрерывным потоком по палубе. Часть экипажа укачало и они, бледно- зеленые, кормят рыбок у лееров на корме. А тральщик-сейнер идет рядом как по линейке. Высокий бак сух, да и бортовой качки не очень заметно… У входа в Керчь-Еникальский канал наш маршрут снова пересекся с маршрутом кораблей-предшественников. Разница лишь в том, что КАТЩ No581 выходил в Керченский пролив восточнее, под берегом Тамани. А погиб потому, что был отброшен штормом западнее — к мысу, где сейчас стоит памятник десантникам 1941 года. И БК No73 шел в свой последний рейс тоже у Тамани, сквозь промоину между косой Тузла и материком. Той промоины уже нет — засыпана при строительстве Крымского моста.
На палубе — юные казаки из города азова
Вот и Керчь. Точнее, затон у судоремонтного завода «Заря» и Ка- мыш-Бурунской косы. Ночь. Этот затон — детский сад дельфинов- азовок. Отовсюду слышится дельфинье «пых-пых». Именно в этот затон, вон к тем причалам завода, морозной ночью 26 декабря 1941 года шли катера-тральщики и мобилизованные сейнеры с десантом черноморцев. Они прошли!
И мы — тоже прошли. Утром 6 июня флагман похода А. Елкин вручил членам экипажей нагрудные знаки — «За дальний поход на бронекатере». Уникальные, таких изготовлено всего 19 штук.
Здесь мы вынуждены были расстаться. Экспедиция завершилась, её участникам предстояло разлетаться на пол-России. Нестерпимо грустно было смотреть на наши пустые и осиротевшие корабли…
Но ничего, мы вернемся! Будут новые Походы Памяти, новые приключения, новые экскурсии. И поднимутся на палубу нашего бронекатера и тральщика-сейнера новые люди, влекомые сюда интересом к родной истории. Ибо как сказал выдающийся отечественный историк Н.М. Карамзин: «История предков всегда любопытна для тех, кто достоин иметь Отечество».
