Рыболовные магазины постепенно начали отказываться от продажи сетей и экранов, не дожидаясь решения на законодательном уровне. Конечно, не все, а лишь небольшая их часть. В основном те, чьи владельцы сами заядлые рыбаки. Далеко не каждый бизнесмен легко откажется от трети всей выручки: именно столько приходится на продажу запретных снастей в тех местах, которые ими все еще торгуют. Владельцы придорожных «Рыболовов» приводят еще более вопиющие примеры того, как люди относятся к природе. По их наблюдениям, за сетями заходит каждый второй покупатель.
Текст: Тарас Багор
Чемпион России по ловле спиннингом на искусственные приманки Василий Пташка тоже торгует снастями и приманками. Его магазин стоит на оживленной магистрали. Несмотря на это, в ассортименте никогда не было ни сетей, ни экранов. Удручающую статистику Василий подтверждает: для большинства тех, кто решил отдохнуть у воды, сети — важнейший атрибут. «А как же мы без рыбы?! Всего одну поставим, ну какой там урон может быть! Да ладно вам, наверняка под прилавками-то сетей навалом? Дайте хоть парочку!» — обычный разговор у витрины этого магазина. Поначалу Василий с коллегами пытались вести душеспасительные беседы с горе-туристами, но хватило их ненадолго: нервы дороже. Люди не слышат или не хотят слушать. И в первую очередь именно такое, сугубо потребительское отношение к природе негативно сказывается на рыбных запасах, а вовсе не локальные техногенные аварии.
Внимание на экран!
Рузское водохранилище как раз из тех, где браконьерством промышляют очень сильно. Водоем фактически незащищенный: путевку на ловлю рыбы покупать не требуется. На соседней Озерне, например, без путевки не то что не половишь, не отдохнешь рядом с водой! Поэтому берега Рузского водохранилища забиты людьми с поздней весны и до глубокой осени. Народ разный: кто-то порыбачить приезжает, кто-то — с палатками на неделю-другую, кто-то — на шашлыки. Среди этой раз ношерстной компании нередко встречаются и герои нашего сегодняшнего романа — любители ставить сети и экраны.
Мы решили своими глазами посмотреть на масштабы незаконного лова рыбы в Подмосковье, а заодно и заглянуть в глаза тем, кто этот лов осуществляет. На суточное дежурство мы присоединились к инспектору рыбоохраны Ивану Иванову. Рыбинспектором он стал по зову сердца, из любви к природе, выйдя на пенсию. Всю жизнь проработал в органах внутренних дел, теперь решает дела на воде. По правилам в дозор выходят два инспектора, но в этот раз мы с коллегой заменили одного из них.
Мобильный рыбинспектор
Водный участок, за который отвечают Иван Иванов с напарником, — это не только Рузское водохранилище, но и Озернинское с Можайским! Плюс все реки, которые впадают в эти крупные водоемы и из них вытекают. Из этих условий вытекает и необходимость постоянного перемещения служебного катера по акваториям. Помимо катера, у инспекторов есть опять же служебный УАЗ-«буханка». Скептикам сразу скажем, что ни один из доступных внедорожников не сравнится с этой машиной по проходимости, а таскать катер приходится и после дождей по раскисшим грунтовкам, полям и лесам. Более того, «буханка» удобна и функциональна, во что сразу сложно поверить. В салоне такого уазика пережидать непогоду или ночевать гораздо удобнее, чем в другом автомобиле. В общем, простота и функциональность. Моторная лодка также без излишеств, но все необходимое в ней имеется. Пятиместное алюминиевое судно оснащено 50-сильным подвесным мотором и складным тентом, который хорошо защищает инспекторов в ненастье. По словам Ивана, лодка ходкая, на глиссирование выходит легко, в общем, для работы на водохранилищах подходит.
Шестое чувство
У рыбинспекторов, по сути, нет определенного графика патрулирования водоемов, но на каждое водохранилище нужно выходить дважды в неделю. Куда ехать, подсказывает интуиция. Браконьеры — весьма организованный и мобильный народ. Инспекторы условно делят злоумышленников на две категории. Представители первой — отдыхающие компанией любители шашлыков, как раз те, кто, останавливаясь на трассе у «Рыболова», требует сетей. Их не стоит недооценивать. Не сильно разбираясь в конструкции сети, они берут первую попавшуюся, размер ячейки которой настолько мал, что через нее не то что плотва, уклейка не пройдет! Кроме того, эти горе-рыболовы часто устанавливают сеть, после чего, наевшись шашлыков с соответствующими напитками, не могут ее найти, забывают и бросают. А сеть так и стоит. Попадаясь в нее, рыба тухнет, отравляя все вокруг.
Вторая категория — это профессионалы своего дела, добытчики. Чаще всего это местные жители, знающие водоем вдоль и поперек, или рыбаки, которые чувствуют себя здесь как дома, чем и пользуются. Они более осторожны, стараются выходить на воду незаметно и хорошо подготовлены: ставят сети и экраны в запланированных местах, часто используют заранее закрепленные якоря. Они всегда готовы к потенциальной встрече с рыбнадзором, и чуть что — избавляются от запрещенных снастей и других улик. Такие браконьеры прекрасно знают о грозящей за такую рыбалку ответственности.
Ночной дозор
На часах восемь вечера. Мы выходим на воду со стороны плотины в Палашкине. Солнце потихоньку клонится к закату, водная гладь становится зеркалом из-за стихшего ветра. Природа засыпает, и просыпаются браконьеры, ведь сумерки — подходящее время для установки сетей. Протяженность береговой линии Рузского водохранилища — 37 километров, и нам предстоит осмотреть каждый залив, каждый затон. А кроме этого, исследовать и «море»: профессиональные «сетевики» ставят свои снасти на изменениях донного рельефа.
За несколько лет службы в рыбнадзоре Иван познакомился со многими отдыхающими. «Вон те из Клина ездят сюда. Каждый год раза по два их вижу. Безобидные ребята, любят с удочкой на «бель» постоять. Прикормят с вечера вон ту яму, а с утра в две лодки стоят часов до двух дня. Им Руза и не нужна, был бы пруд здесь с этой ямой, все равно бы рыбачили!» Общение с «постояльцами» водохранилищ Иван считает чуть ли не главной задачей в своей работе: если есть возможность предотвратить нарушение, это обязательно нужно сделать. «К каждой стоянке подхожу, представляюсь, расспрашиваю о том, что делать планируют, где ловить. Сразу под берегом смотрю, не стоят ли экраны. Если вижу, без разговоров протокол выписываю. Деньги предлагают постоянно. Не беру. Понимаешь, для нас, рыбинспекторов, протоколы дороже денег, отчетность по ним ведется!»
Двое в лодке, не считая бутылок
Мы неспешно движемся вдоль северного берега водохранилища. Район густонаселенный, помимо многочисленных деревень, среди кустов и деревьев видны бесчисленные палатки. Иван осматривает берег в бинокль, чтобы понять, чем заняты туристы. Бинокль помогает обнаружить запрещенные снасти: в сумерках белые поплавки сетей хорошо контрастируют с темной водой. Первые километры дают положительный результат: ни сетей, ни браконьеров не замечено. Обращаем внимание на идущую нам наперерез надувную моторку. Подходим ближе — и чуть не попадаем в аварию! Похоже, экипаж встречного судна не очень понимает, как им управлять.
Остановив его, понимаем, почему: на борту дуэт из двух сгоревших на солнце мужчин, один из которых энергично жестикулирует, а второй застенчиво извиняется, заикаясь и растягивая слова. На дне лодки — два граненых стакана, две бутылки из-под виски и лоток спелой клубники. Снастей нет никаких. Клиентура не наша, скорее Государственной инспекции по маломерным судам. Иван настоятельно рекомендует экипажу проследовать к берегу: спасательных жилетов в лодке нет, а на двух стаканах далеко не уплывешь! К счастью, отдыхающие прислушались.
Между вчера и завтра
Плывем дальше. Иван периодически снижает скорость и осматривает окрестности в бинокль. Видно все хуже, темнота спускается на воду. В районе Школьного и Лохматого островов движемся медленнее. Берега изрезаны, глубина постоянно меняется, а значит, рыба здесь есть. Знают об этом и браконьеры. Пластиковая бутылка на поверхности воды — еще не признак запрещенных снастей, но на всякий случай достаем ее. На глубине лежит груз, и это всего лишь место, чтобы заякориться.
Откровением стало то, что в наступившей темноте можно работать не хуже, чем днем. Отчетливо видны очертания берегов и темный лес, а для детальной проработки берега на предмет различных плавающих объектов Иван извлек из рундука мощный прожектор. Световой луч позволяет изучать водную гладь на расстоянии до 70 метров. Близко к берегу подходить не нужно, но обнаруженный на берегу костер манит. Наводим фонарь на лагерь — и видим несколько донок, оставленных на ночь, а чуть поодаль от берега — две пластиковые канистры. Подходим к ним — все чисто, опять якоря. Знакомимся с туристами, которые сетуют на бесклевье. Иван подбадривает, мол, судак будет брать завтра. Плывем дальше. «Почему завтра?» — спрашиваю. — «Так заведено испокон веков. Клевало либо вчера, либо клюнет завтра!» Исчерпывающий ответ.
Холостой выстрел
Прошли три четверти водохранилища, как вдруг прожектор выхватывает легкую надувную лодку с мотором. В ней двое в камуфляже. Времени — одиннадцать. Все законопослушные рыбаки уже десятый сон видят перед утренней зорькой. Почти настигаем, как вдруг из лодки выпадает пакет! Ну точно браконьеры! Останавливаем, Иван представляется, осматривает лодку. Нам попались всего лишь припозднившиеся спиннингисты. С легкой досадой интересуюсь пакетом. В ответ слышу: пустой улетел, из-под бутербродов. Может, и правда. Ладно, счастливого пути! Ощупывая прожектором берега и воду, мы дошли до конца Рузского водохранилища.
Ни браконьеров, ни сетей с экранами не обнаружили. На патрулирование потратили полных пять часов — и ничего! Иван сетует на день недели, дескать, четверг. В выходные, по его мнению, все должно быть по-другому. Отправляемся на ночлег с тем, чтобы в полпятого утра снова выйти на водоем. Мало ли что просмотрели!
Утро вечера мудренее
Переночевали в том самом уазике и опять на воду. Патрулировать водохранилище поутру гораздо сложнее ночного дозора. Виной тому густой туман, который не позволяет видеть дальше носа лодки. Пришлось дождаться, пока он рассеется, после чего мы вновь приступили к осмотру водной глади. Первое впечатление — большое количество лодок и рыбаков. Объектов, которые требуют пристального внимания, соответственно, тоже прибавилось: несколько десятков кружков то там, то тут плавают по акватории. Пластиковые бутылки, куски пенопласта — проверили каждый предмет. Тщетно.
Проплывая мимо очередного палаточного лагеря, Иван привычно окинул его взглядом в бинокль и неожиданно взял курс прямо на него. «Похоже, в траве экраны!» Выходим на мелководье — и точно! — в траве спрятались два пенопластовых поплавка. Вынимаем один, достаем экран — сеть полтора метра в длину и метр в высоту. В ячейках застряли небольшие плотва и два подлещика, во втором экране — плотва и густера. В лагере — никого. Нарушение выявили, нарушителя не нашли. Забираем снасти с рыбой и трогаемся дальше.
Попались, хоть и не кусались
Возвращаемся к месту старта, как вдруг наше внимание привлекает накренившаяся «Казанка ». Подходим ближе — вот они, красавцы! Двое молодых парней вытаскивают сеть. Традиционный диалог: «Ваша?» — «Не наша, на винт намотали, достаем!» — «Понятно, а здоровенный ящик для рыбы тоже на винт намотали?» В ответ тишина. «Ну что, давайте к берегу, будем оформлять!» — Иван, даром что бывший милиционер, обладает редким даром убеждения, даже голос не повышает. На берегу выяснилось, что браконьеры из местных. На синей «Казанке» с любовью выведено название «порта приписки» — деревни Щербинки. Мы с коллегой стали понятыми.
В огромном желтом ящике у ребят шесть крупных лещей, в мешке — две стометровые сети с ячейкой в 55 мм: через такую мелочь пройдет, а более-менее крупная рыба задержится. И рыба, и снасти подлежат изъятию и в качестве вещдоков хранятся до суда, после чего их уничтожают. Хотя рыбу, конечно, утилизуют раньше, все равно испортится. Составляя протоколы, Иван припоминает, что пару лет назад уже задерживал это судно. В ответ — жалостливая история об отсутствии работы и малолетних детях, которых нужно кормить. Дескать, браконьеры-рецидивисты поневоле, из-за судьбы-злодейки! Но вину признают. Штраф за сети — по 4000 плюс 25 рублей за одного леща с каждого. А лодка будет под арестом до уплаты штрафов. Придется ребятам поработать, чтобы расплатиться с государством за нанесенный ущерб.
Не каждый рыбак — браконьер
По словам Ивана, за одно патрулирование в среднем задерживается два-три любителя половить сетями. Статистика не только по Рузе: Озерна и Можайка тоже подвержены браконьерскому прессингу. Без принципа «доверяй, но проверяй» на воде делать нечего. Были случаи, что рыбаки знакомились с инспекторами, приезжали несколько раз на водохранилище, а потом вдруг ставили сети, уверенные, что втерлись в доверие. И все же Иван не пытается разглядеть браконьера в каждом рыбаке. Без веры в людей и на земле-то сложно, не говоря уже о воде.
