Рыба и икра, а также цены на них были одним из самых обсуждаемых в СМИ вопросов конца ушедшего 2017 года. Почему не стоит вспоминать ценообразование на этот вид продовольствия времен Советского Союза, каких изменений в отрасли хотелось бы и есть ли будущее у бренда «Русская рыба», рассказал в интервью корреспондентам РИА Новости Ирине Андреевой и Антону Мещерякову глава Росрыболовства Илья Шестаков.
— Илья Васильевич, рынок рыбы и рыбных продуктов регулярно оказывается в центре обсуждения — покупатели удивляются ценообразованию, обращаются в надзорные органы с просьбой его проверить. А регулировка этого процесса возможна? Это стоит делать?
— С одной стороны, это свободный рынок, но регулировать его плавно и правильно, мне кажется, было бы можно. Вот вопрос — заниматься этим только в сегменте рыбы? Наверное, неправильно. Более правильно было бы делать это на всем ассортименте сельскохозяйственных товаров, на всем продовольствии. И, действительно, если цепочки ценообразования детально рассмотреть, то какие-то меры предпринять необходимо.
Мы всегда говорим, что у нас очень слабо развито оптовое звено. Это, к сожалению, правда. Ладно, что в торговые сети сейчас сложно попасть, закон о торговле меняется, добавляются какие-то новые положительные меры, но ситуацию кардинально это не меняет.
Мне кажется, что эта товаропроводящая инфраструктура — набившее уже оскомину определение — необходимо стимулировать именно с точки зрения создания оптовых покупателей, оптовых компаний, заниматься именно этим вопросом. Без него сложно, сложно, когда в торговых сетях не представлены сильные игроки с большими возможностями, и в том числе лоббистскими. Компаниям более мелкого масштаба сопротивляться и бороться с ними тяжело, поэтому создание таких больших, крупных оптовых компаний, специализирующихся на торговле рыбной продукции, позволило бы, это мое мнение, в какой-то мере ситуацию с ценами улучшить.
— А кто-нибудь предлагает?
— Не могу сказать, что это никому не интересно, но пока, к сожалению, таких решений нет.
— Ставший уже традиционным вопрос к Росрыболовству, а почему у нас такая дорогая рыба, вам не надоел? Учитывая, что агентство не отвечает за формирование цены на рынке?
— Надо объяснять, показывать людям, что ситуация складывается таким образом в целом на рынке продовольствия. Объяснять, что рыба дикая, выловленная в естественной среде, это ограниченный ресурс. Больше ее становиться не будет, а население растет, потребление растет. Свежий пример — рост среднего класса в Китае и значительный скачок спроса на дикую рыбу, так как люди начинают думать, что они едят, могут себе позволить заботиться о здоровом питании.
Дикая рыба никогда не сможет конкурировать с мясом птицы. С таким же успехом можно сравнивать рыбу с говядиной, которая, вообще-то, сейчас премиальный продукт. А рыба чем от нее отличается? Такой же премиальный продукт. Мы видим, как растет спрос на треску в Европе, а запасы ее, наоборот, сейчас показывают тенденцию к снижению, такой биологический цикл. В этом году мы добыли около 500 тысяч тонн трески, да, больше, чем в прошлом году, но посмотрите на цифры производства мяса птицы — только за 11 месяцев оно превысило 5,56 миллиона тонн.
— А их надо сравнивать?
— Кому-то кажется, что это несравнимые вещи, кому-то кажется, а почему бы и не сопоставить. Или давайте тогда сравнивать с курицей аквакультурную рыбу, выращенную, как и птица, в искусственных условиях, на фермах. Например, с карпом. Тилапия и пангасиус стоят примерно столько же. Вот поэтому нам важно развивать сегмент рыбоводства в том числе.
Все вспоминают Советский Союз. Все говорят о том, что в Советском Союзе рыба была, а сейчас ее нет. Раньше была доступна, а сейчас недоступна. Я жил немного при Советском Союзе и помню, что карасей в пруду ловил и жарил — это была доступная рыба. Остальное — сосиски и курица только по праздникам.
— Обращение главы мурманского рыбкомбината к президенту Путину на пресс-конференции вызвало большой интерес. Он высказал свои претензии к закону об инвестквотах и к Росрыболовству в частности. Есть какое-то продолжение истории?
— Мы провели совещание, на котором присутствовал господин Зуб. Все то, что он сказал президенту, не соответствует действительности, что ему и показали на примерах, объяснили законопроекты, постановления. Он, видимо, имел собственное прочтение этого документа и по-своему его интерпретировал, потому что все те вопросы и проблемы, которые он озвучивал, на самом деле в постановлении решены.
Кроме одного, что он озвучивал, — он говорил, что приоритет в распределении инвестиционных квот надо отдать не строительству рыбопромыслового флота, а рыбоперерабатывающим предприятиям. Но в этом как раз была наша стратегическая задача — нам необходимо обновлять рыбопромысловый флот. Это, во-первых, вопрос не только экономики, а безопасности условий труда. Во-вторых, качество рыбы, произведенной на судне, будет всегда выше, чем у перерабатывающих береговых заводов. И если возвратиться к началу истории, то мы хотели все 20% отдать только на рыбопромысловый флот. Но решение правительства было другое, и 5% заложили на рыбоперерабатывающие заводы. Почему? Безусловно, присутствует социальный аспект — развитие приморских регионов, рабочие места на берегу и так далее. Поэтому квота была выделена для береговой переработки. Это те вопросы, которые поднял Зуб.
— Смогли понять друг друга?
— В процессе обсуждения стало понятно, что у него есть проблемы коммерческого характера и связаны они с тем, что построенный им завод может работать, к сожалению, только на сырье из Норвегии. А в рамках продэмбарго возможность получать это сырье исчезла.
Очень странно для меня, что у него есть завод, который пустует и на котором нет сырья, и он не может договориться с российскими компаниями: они не хотят поставлять ему сырье, так как ранее были несвоевременные выплаты, необоснованные претензии по качеству. В то же время он подает документы для получения инвестиционных квот на строительство еще одного завода.
Если уже есть завод, но нет сырья, то было бы логично подать заявку на получение квоты на строительство рыбопромыслового судна. А затем начать загружать тот завод, который у тебя уже есть.
— Зуб остался удовлетворен результатами встречи с Росрыболовством?
— Мы сейчас смотрим, какие есть возможности обеспечить сырьем этот завод.
— А Росрыболовство всем так помогает?
— Мы как федеральное агентство должны помогать всем, кто обратился. Он обратился, будем помогать ему. Когда есть серьезные обращения, мы помогаем, почему нет? Мы стараемся так поступать в отношении многих предприятий. Это нормально.
— Вам не кажется, что и граждане, и производители зачастую путают, в чем заключается функционал Росрыболовства?
— Если говорить с точки зрения цен на рыбу, то, безусловно. Мы федеральное агентство именно по рыболовству, мы не министерство рыбного хозяйства, мы не отвечаем за торговлю рыбной продукции и утилизацию на полигонах.
— Как можно изменить такое восприятие?
— Думаю, необходимо просто четко обозначить функционал. Сейчас он немного размыт.
— Сейчас у нас устанавливаются минимальные розничные цены на водку, максимальные цены на сигареты. Может быть, стоит рассмотреть возможность установления и минимальных или максимальных цен на какие-то виды рыб?
— Минимальные цены на водку были введены для борьбы с фальсификатом и некачественной продукцией, чтобы легальная продукция не проигрывала нелегальной на полках. В нашей отрасли задача немного другая, и предлагать подобные варианты, наверное, неправильно.
Если говорить об ограничении торговой наценки, мне кажется, применять такую меру тоже не стоит. Мы возвращаемся к первому вопросу: мы в рыночной экономике живем или не в рыночной? Необходимо создавать институты развития, инфраструктуру. Необходимо бороться с тем, что рыбаки не могут нормально заниматься реализацией своей продукции. Мы подвигаем рыбаков к тому, что нужно идти в реализацию, и на Дальнем Востоке уже есть рыбодобывающие компании, которые начинают открывать свои сетевые магазины небольшого формата.
— Как обстоит ситуация с брендом «Русская рыба»?
— Бренд существует, мы его постоянно представляем на различных выставочных площадках. Что пока не удалось сделать, так это сподвигнуть рыбаков к тому, чтобы они этот бренд продвигали со своей стороны. Мы можем создать задел, но развивать бренд за них не наша задача. Это требует больших финансовых вложений.
— А интерес у самих производителей есть?
— У некоторых компаний интерес есть, они готовы финансировать продвижение бренда, некоторые не готовы или не хотят. А вложения и результаты развития бренда будут влиять на весь рынок в целом. Пока нет договоренности внутри сообщества. Но, я думаю, что постепенно и этот вопрос мы тоже решим.
