Рыболовные магазины отказываются от продажи сетей и экранов, не дожидаясь решения об их запрете на законодательном уровне. Конечно, не все — лишь малая часть. В основном те, чьи владельцы сами заядлые рыбаки. К тому же далеко не каждый бизнесмен легко откажется от 30 процентов всей выручки — именно столько приходится на продажу запретных снастей в тех местах, которые ими все еще торгуют. Владельцы придорожных «Рыболовов» приводят еще более вопиющие примеры того, как люди относятся к природе. По их наблюдениям, за сетями заходит каждый второй покупатель! Текст: Тарас Багор.
Чемпион России по ловле спиннингом на искусственные приманки Василий Пташка тоже торгует снастями и приманками. Его магазин стоит на оживленной магистрали. Несмотря на это, в ассортименте никогда не было ни сетей, ни экранов. Удручающую статистику Василий подтверждает: для большинства тех, кто решил отдохнуть у воды, сети — важнейший атрибут. «А как же мы без рыбы?! Одну поставим, ну какой там урон может быть? Да ладно вам, небось, под прилавками-то сетей навалом? Дайте парочку!» — обычные разговоры у витрины этого магазина. Поначалу Василий с коллегами пытались вести душеспасительные беседы с горе-туристами, но хватило их ненадолго — нервы дороже. Люди не слышат или не хотят слушать. И в первую очередь именно такое, потребительское отношение к природе и сказывается на рыбьей популяции, а вовсе не локальные техногенные аварии.
Внимание на экран!
Рузское водохранилище как раз из тех, где браконьерством промышляют очень многие. Водоем незащищенный: путевку на рыбалку покупать не требуется. На соседней Озерне, например, без путевки не то что не половишь — не отдохнешь рядом с водой! Поэтому берега Рузского водохранилища забиты людьми вплоть до глубокой осени. Народ разный: кто-то порыбачить приезжает, кто-то — с палатками на неделю-другую, кто-то — на шашлыки. Среди этой разношерстной компании нередко встречаются и герои нашего сегодняшнего романа — любители расставить сетки и экраны. Причем независимо от цели визита.
Своими глазами
Мы в редакции журнала «Русская рыба» решили своими глазами взглянуть на масштабы незаконного лова рыбы в Подмосковье, а заодно и посмотреть в глаза тем, кто губит наше с вами богатство. На суточное дежурство мы присоединились к инспектору рыбоохраны Ивану Иванову. Рыбинспектором он стал по зову сердца, из-за любви к природе, после того как вышел на пенсию. Всю жизнь проработал в органах внутренних дел, теперь решает дела на воде. По правилам в дозор выходят двое инспекторов, но в этот раз мы с коллегой заменили одного из них.
Мобильный рыбинспектор
На Рузском водохранилище нет стационарного поста рыбоохраны. Водный участок, за который отвечают Иван с напарником, — это не только Рузское водохранилище, но и Озернинское с Можайским! Плюс все реки, которые впадают в эти крупные водоемы и из них вытекают. Из этих условий следует и необходимость постоянного перемещения служебного катера по акваториям. Для этого у инспекторов есть опять же служебный уазик-«буханка». Скептикам сразу скажу, что ни один из доступных внедорожников не сравнится с «буханкой» по проходимости, а таскать катер приходится и после дождей по раскисшим грунтовкам, полям и лесам. Более того, «буханка» удобна и функциональна, во что сложно поверить. Но в салоне такого уазика пережидать непогоду или ночевать гораздо удобнее, чем в салоне другого автомобиля. В общем, его конек — простота и утилитарность.
Моторная лодка также не имеет излишеств, но все необходимое в ней есть. Пятиместное алюминиевое судно оснащено 50-сильным подвесным мотором и складным тентом, который хорошо защищает инспекторов в ненастье. По словам Ивана, лодка ходкая, на глиссирование выходит легко, в общем, для работы на водохранилищах подходит.
Шестое чувство
А работы хватает! У рыбинспекторов нет определенного графика патрулирования водоемов, но на каждое водохранилище нужно выходить по два раза в неделю. Куда ехать, подсказывает интуиция. С какой стороны подъезжать к водохранилищу — тоже, ведь браконьеры — весьма организованный и мобильный народ. Инспекторы условно делят злоумышленников на две категории. Представители первой — это отдыхающие компанией любители шашлыков, как раз те, кто, останавливаясь на трассе у «Рыболова», требует сетей. Но не стоит недооценивать урон, который браконьеры-любители наносят как водным запасам, так и природе в целом. Не сильно разбираясь в конструкции сети, они берут первую попавшуюся, размер ячейки которой настолько мал, что через нее не то что плотва — уклейка не пройдет! Кроме того, эти горе-рыболовы часто устанавливают сеть так, что позже не могут ее найти и потому бросают. А она так и стоит, и, попадаясь в нее, рыба тухнет, отравляя все вокруг. Ну а говорить о том, что такая сеточка опасна и для человеческой жизни, излишне.
Вторая категория правонарушителей — это профессионалы своего дела, добытчики. Чаще всего это местные жители, знающие водоем вдоль и поперек, или рыбаки, которые чувствуют себя здесь как дома, чем и пользуются. Они более осторожны, стараются выходить на воду незаметно и хорошо подготовлены: ставят сети и экраны в запланированных местах, часто используют заранее закрепленные якоря. Такие всегда готовы к потенциальной встрече с рыбнадзором и чуть что — избавляются от запрещенных снастей и других улик. Браконьеры прекрасно знают о грозящей за такую рыбалку ответственности.
В ночной дозор
С этими установками и выходим на воду со стороны плотины в Палашкине. На часах восемь вечера, солнце потихоньку клонится к закату, водная гладь становится зеркалом из-за стихшего ветра. Природа засыпает, и просыпаются браконьеры, ведь сумерки — подходящее время для установки сетей. Береговая линия Рузского водохранилища составляет 37 километров, и нам предстоит осмотреть каждый залив, каждый затон! А кроме этого, исследовать и «море» — профессиональные «сетевики» ставят свои снасти на изменениях донного рельефа.
Протокол дороже денег
За несколько лет службы в рыбнадзоре Иван познакомился со многими отдыхающими: «Вон те из Клина ездят сюда. Каждый год раза по два их вижу. Безобидные ребята, любят с удочкой на «бель» постоять. Прикормят с вечера вон ту яму, а с утра в две лодки стоят часов до двух дня. Им Руза и не нужна, был бы пруд здесь с этой ямой, все равно бы рыбачили!» Общение с «постояльцами» водохранилищ Иван считает чуть ли не главной задачей в своей работе: если есть возможность предотвратить нарушение, это обязательно нужно сделать. «К каждой стоянке подхожу, представляюсь, расспрашиваю о том, что делать планируют, где ловить. Сразу под берегом смотрю, не стоят ли экраны. Если вижу — без разговоров протокол выписываю. Деньги предлагают постоянно, не беру. Понимаешь, для нас, рыбинспекторов, протоколы дороже денег, отчетность по ним ведется!» — рассказывает Иван.
Двое в лодке, не считая бутылок
Мы неспешно движемся вдоль северного берега водохранилища. Район густонаселенный, помимо многочисленных деревень среди кустов и деревьев видны бесчисленные палатки. Иван осматривает берег в бинокль, чтобы понимать, чем заняты туристы. Бинокль помогает обнаружить запрещенные снасти: в сумерках белые поплавки сетей хорошо контрастируют с темной водой. Первые километры дают положительный результат: ни сетей, ни браконьеров не замечено. Обращаем внимание на движущуюся нам наперерез надувную моторку. Подходим ближе — и чуть не попадаем в аварию! Экипаж встречного плавсредства не очень понимает, как им управлять. Остановив их, понимаем, почему: на борту дуэт из двух сгоревших на солнце мужчин, один из которых энергично жестикулирует, второй застенчиво извиняется, заикаясь и растягивая слова. На дне лодки — два граненых стакана, две бутылки из-под виски и лоток со спелой клубникой. Снастей нет никаких. Клиентура не наша, скорее — государственной инспекции по маломерным судам. Иван настоятельно рекомендует экипажу проследовать к берегу: спасательных жилетов в лодке нет, а на двух стаканах далеко не уплывешь! К счастью, отдыхающие к этим словам прислушались.
Между вчера и завтра
Идем дальше. Иван периодически снижает скорость и осматривает окрестности в бинокль. Видно все хуже: тьма спускается на воду. В районе Школьного и Лохматого островов идем медленнее: берега изрезаны, глубина постоянно меняется, а значит, рыба здесь есть. Знают об этом и браконьеры. Пластиковая бутылка на поверхности — еще не признак запрещенных снастей, но на всякий случай подходим к ней и достаем. На глубине лежит груз — значит, это всего лишь место, где можно заякориться.
Откровением стало то, что в наступившей темноте можно работать не хуже, чем при свете дня. Отчетливо видны очертания берегов и темный лес на них, а для детальной проработки берега на предмет различных плавающих объектов Иван извлек из рундука мощный прожектор. Световой луч позволяет изучать водную гладь на расстоянии до 70 метров. Близко к берегу подходить не нужно, но обнаруженный на берегу костер манит. Наводим фонарь на лагерь — и видим несколько донок, оставленных на ночь, а чуть поодаль от берега — две пластиковые канистры. Подходим к ним — и вновь все чисто, опять якоря. Знакомимся с туристами, которые сетуют на бесклевье. Иван подбадривает: судак будет брать завтра. Идем дальше. «Почему завтра?» — спрашиваю я. «Так заведено испокон веков. Клевало либо вчера, либо клюнет завтра!» — говорит Иван. Исчерпывающий ответ.
Улика
Прошли три четверти водохранилища, как вдруг прожектор выхватывает легкую надувную лодку с мотором. В ней — двое в камуфляже. Время — одиннадцать. Все законопослушные рыбаки уже десятый сон видят перед утренней зорькой. Настигаем, как вдруг из лодки выпадает пакет! Ну, точно, браконьеры! Останавливаем. Иван представляется, осматривает лодку. Нам попались всего лишь припозднившиеся спиннингисты. С легкой досадой интересуюсь пакетом. В ответ слышу, мол, пустой улетел, из-под бутербродов. Что же, счастливого пути! Освещая прожектором берега и водную гладь, мы дошли до конца Рузского водохранилища. Ни браконьеров, ни сетей с экранами не обнаружили. На патрулирование потратили полных пять часов — и ничего! Иван сетует на день недели — четверг. В выходные, по его мнению, все должно быть по-другому. Отправляемся на ночлег с тем, чтобы в полпятого утра снова выйти на водоем. Мало ли что просмотрели!
Утро вечера мудренее
Переночевали в том самом уазике — и опять на воду. Патрулировать водохранилище поутру гораздо сложнее, чем ночью. Виной тому густой туман, который не позволяет видеть дальше носа лодки. Пришлось дождаться, пока он рассеется, после чего мы вновь приступили к осмотру водной глади. Первое впечатление — большое количество лодок и рыбаков. Объектов, которые требуют пристального внимания, соответственно, тоже прибавилось: несколько десятков кружков то там, то тут плавают по акватории. Пластиковые бутылки, куски пенопласта… Проверили каждый предмет. Тщетно.
Без протокола
Проплывая мимо очередного палаточного лагеря, Иван привычно окинул его взглядом в бинокль и неожиданно взял на него курс. «Похоже, в траве экраны!» Выходим на мелководье — и точно! — в траве спрятаны два пенопластовых поплавка. Вынимаем один, достаем экран — сеть полтора метра в длину, метр в высоту. В ячейках застряли небольшие плотва и два подлещика, во втором экране — плотва и густера. В лагере никого. Нарушение выявили, нарушителя не нашли. Забираем снасти с рыбой и плывем дальше.
С протоколом
Дальнейший осмотр водохранилища результатов не дал: ни сетей, ни сомнительных рыбаков не обнаружили. Все как один ловят разрешенными снастями. Возвращаемся к месту начала дозора, как вдруг наше внимание привлекает накренившаяся «Казанка» с одним веслом. Подходим ближе — вот они! Два молодых парня вытаскивают сеть. Ну и традиционный диалог:
— Ваша?
— Не наша, на винт намотали, достаем.
— Понятно. Ящик для рыбы здоровенный тоже намотали?
Молчание. «Ну что, давайте к берегу — будем оформлять!» — Иван, даром что бывший милиционер, обладает редким даром убеждения, даже голоса не повышает. На берегу выяснилось, что браконьеры из местных. На синей «Казанке» с любовью выведено название «порта приписки» — деревни Щербинки. Мы с коллегой стали понятыми.
Работа — не волк
В огромном желтом ящике у ребят лежит шесть крупных лещей. В мешке — две стометровые сети с ячейкой в 55 мм, через которую мелочь пройдет, а более-менее крупная рыба «задержится». И рыба, и снасти подлежат изъятию и в качестве вещественных доказательств и хранятся до суда, после чего их уничтожают. Составляя протоколы, Иван припоминает, что пару лет назад уже задерживал эту лодку. В ответ — жалостливая история про отсутствие работы и наличие малолетних детей, которых нужно кормить . Дескать, браконьеры-рецидивисты поневоле, из-за судьбы-злодейки! Но возражений нет, вину признают. Штраф за сети по четыре тысячи рублей плюс 25 рублей за одного леща с каждого. А лодка будет находиться под арестом до уплаты штрафов. Придется ребятам подхалтурить, чтобы расплатиться с государством за нанесенный ущерб!
Не каждый рыбак – браконьер
По словам Ивана, за одно патрулирование в среднем задерживаются два-три любителя половить сетями. Статистика не только по Рузе: Озерна и Можайка тоже подвержены браконьерскому прессингу. Без принципа «Доверяй, но проверяй» на воде делать нечего: были случаи, когда рыбаки знакомились с инспекторами, приезжали несколько раз на водохранилище, а потом ставили сети, будучи уверенными, что втерлись в доверие. Несмотря на это, Иван не пытается разглядеть браконьера в каждом потенциальном рыбаке: без веры в людей и на земле-то сложно, не говоря уже о воде!
Фото Московско-Окского территориального управления Росрыболовства
